Легкий, стремительный, изящный, широкая, завораживающая улыбка… Это первое, на что обращаешь внимание при встрече с Алексеем Смертиным. Потом уже все остальное — внимательные глаза, речь без слов-паразитов и напряжения — как бы выразить эту мысль? Серьезное и глубокое отношение к тому, о чем говорит, чем занимается…
Сухая статистика и музыка монмартра
— Алексей, во-первых, — с наступающим Новым годом.
— Спасибо. С праздником вас и читателей «Алтайской правды».
— Статистика, отражающая вашу жизнь в прессе, — это в основном перечень клубов, где вы играли, участие в матчах, в турнирах. Но есть же в жизни человека другая. К примеру, в скольких странах вам удалось побывать за время спортивной карьеры?
— Вряд ли сразу отвечу, мне проще сориентироваться по континентам. Единственный, где не был, — Австралия. Мне нравятся такие страны, где ты можешь что-то открыть для себя, а не просто вяляться под пальмами на берегу моря. Опыт проживания за границей показывает: хочешь узнать страну поближе — надо в ней пожить. Изучить язык, нравы, улицы. Потому, считаю, для себя я основательно открыл две страны.
— Понятно, что речь идет о Франции и Англии. И какую, вы считаете, узнали глубже?
— Я бы изменил вопрос: к какой у меня больше душа лежит? Это, несомненно, Франция. Потому я с большим энтузиазмом изучал французский язык. Мы исторически взращены на французском, в свое время это был второй язык России, в иных столичных домах был первым. Французская живопись, вино, музыка…
— А вот что касается футбола — какой бы лиге вы отдали предпочтение?
— Бесспорно, английской.
— Как же быть с Мишелем Платини?
— Платини играл в Италии. Раньше я считал, что итальянская лига интересна, сейчас понимаю, что скучна. Истинный футбол в Англии. Это жернова, через которые мало кто проходит уцелев. Культ футбола в Англии велик, для обычного болельщика выход на стадион — это целый день: обсуждение предыдущих игр, сама игра, посиделки в пабе…
Азарт игрока как показатель патриотизма
— Разговариваю с вами и думаю, что, очевидно, ушел в прошлое стереотип восприятия спортсмена как человека довольно ограниченного.
— Нет, не ушел. Не хочу себя как-то выделять, но многие в свое время были обделены образованием. Я вот на днях был на 75-летии родного педагогического университета…
— Барнаульского?
— Да, я закончил его несколько лет назад. Приходилось предпринимать невероятные усилия, чтобы нагнать упущенное. В свое время ни о какой учебе речи быть не могло. Отец гонял на тренировки вразрез со школьными занятиями. Я благодарен судьбе за то, что познал жизнь за границей, что уехал туда зрелым человеком. Впитал уважение к этикету, умение почитать родственников, другие семейные ценности, уважение к окружающим. Если вернуться к вопросу об образовании и образованности, честно сказать, во Франции я испытал культурный шок. И со временем во мне появилась потребность доказать всем, что мы, футболисты, нормальный народ. Пока точка зрения, что спортсмены — народ недалекий, к сожалению, имеет под собой основание.
— Я бы не был столь категоричен. Посмотрите, сколько времени человек тратит на подготовку себя как спортсмена? Не знаю, как вы, а я считаю, что у человека ресурс един — занимайся он физическим трудом или интеллектуальным.
— И я так считаю, когда устал, я не могу читать книгу. Только утром необходимо выбирать время. У нас в этом отношении выгодное положение. Много сборов, есть возможность почитать.
— Что читаете, если не секрет?
— Сейчас в основном русских писателей, современных. Алексей Иванов очень нравится, писатель из Перми. Из недавно прочитанного — «Одиночество в сети» Януша Вишневского, Георгия Газданова люблю читать — «Вечер у Клэр», моя любимая — «Призрак Александра Вольфа», что-то близкое к Набокову.
— Из главных привязанностей в музыке, мы знаем, — это рок…
— Сейчас уже больше подвигаюсь к электроджазу, блюз нравится. Даже к поп-музыке стал относиться иначе, вот уж поистине никогда не говори «никогда». Есть, конечно, музыканты, которых в любом настроении готов слушать. Ревякин, Башлачев, Васильев. С Ревякиным знаком и дорожу дружбой с ним. Человек неординарный, по текстам сужу, разбирается в футболе, как, впрочем, и Кинчев.
— Как я понимаю, в Россию вы вернулись навсегда?
— Навсегда. Если и уеду играть, это будет недолгосрочный контракт. В России я родился, родители, друзья здесь, моя среда. Холодные ноги зимой — мы к этому люди привычные. Но для меня не менее важно, что наша страна непредсказуема, она всегда загадка, и меня это зажигает как игрока, если хотите. Я по жизни игрок.
— Казино, игровые автоматы?
— Нет, меня не интересует выуживание денег, нужны честная борьба, поединок.
— Вы упомянули семью, отца. Насколько мне известно, за Геннадием Ивановичем среди соседей, людей, знающих его, когда-то ходила слава чуть ли не колдуна…
— Нет, не колдун, конечно, но человек с особенными способностями, с мощной энергетикой. В его руках необыкновенная сила.
— Судя по всему, не только в руках. Его, человека без специальных знаний, опыта, многие считают вашим первым тренером.
— Почему считают? Так оно и есть, вне всякого сомнения! Да, семь классов образования, вся трудовая жизнь на моторном заводе, фанат футбола — вот и вся биография. Но у пяти-шестилетнего ребенка он может разглядеть, на что тот будет способен в будущем, увидеть основное зерно в этом маленьком человеке. Бесценный дар!
— С братом тоже он поработал?
— Еще почище, чем со мной. Женя у нас все сборные прошел за исключением первой, то есть юношеская, молодежная, юниорская. У меня — с точностью до наоборот — сразу начал с первой. У него тоже послужной список солидный, но больше сегодня говорят о младшем брате, потому и об отце как моем тренере. Но, по-моему, с братом папа работал больше, вел себя жестче, беспощаднее. Отец у нас диктатор, все сугробы в округе были истоптаны нашими ногами… Зато получилось то, что получилось…
— Здоровый образ жизни для вас сейчас — это…
— Три месяца я пребываю в другом режиме, не играю в футбол, а организм требует нагрузок. И скажу так: здоровый образ жизни — это прежде всего хорошее настроение. Правильное питание, сдержанность… Когда ты следишь за организмом, он тебе отвечает соответствующим образом. Переел — хочется спать, выпил алкоголь — снижены возможности, в том числе интеллектуальные. Ну и, конечно, — физические нагрузки.
— Вам, по-моему, полнота не грозит.
— Нет, генетически это предопределено. Я и пользуюсь этим, ем, сколько хочу.
Музыкант в атаке зверь
— Принято думать, что из Сибири выходит очень мало классных футболистов, скажем, европейского уровня. Даже подсчитали, что в сборной России за все время было шесть игроков из Сибири, в том числе Романцев, Тарханов…
— Все определяет школа. Сильно ощущается нехватка специалистов. Так же, как ты начинаешь говорить — и играть в футбол начинаешь. И совсем не обязательно настраиваться на выращивание звезды, надо просто качественно учить. А для этого нужны классные специалисты, которые бы четко отдавали себе отчет, что делать на каждой тренировке. В свое время у французской футбольной федерации не было денег, и она не могла, как те же англичане, покупать готовых звезд. Они пробили правительственную программу, где была прописана строка об образовании футбольных школ. Да, это долгосрочная программа, но она привела к тому, что французы стали чемпионами мира, чемпионами Европы.
— Вот мы и пришли в разговоре к вашей школе, футбольной школе Алексея Смертина.
— Да, я подумал, а почему бы в этом вопросе не стать выскочкой? Создать ребенку условия, чтобы от него требовались только желание, упорство, то есть то, что только от него зависит. Мы сейчас ищем и подбираем грамотных тренеров.
— Насколько я знаю, число юных футболистов школы Смертина дошло до тысячи. А он, то есть вы, тем временем расширил школу до фонда юных дарований, где в задачах первым пунктом значится физическое и интеллектуальное совершенствование человека.
— Вы хорошо подготовились (смеется)… У нас собралась команда единомышленников, которые понимают: не футболом единым жив человек. Личностью стать — вот самое важное. Помимо прочего введем что-то вроде предмета этики межличностных отношений. Пригодится. Мы реалисты, понимаем, что не каждый второй и даже третий станет классным игроком. Но я считаю, футбол — это солидный пласт социальной жизни, и наша программа прежде всего — социальная. Хотя не скрою, мы — люди амбициозные и хотим, чтобы ребята именно из Барнаула, с Алтая прославляли страну. И я уверен, это будет.
— Спортивный долгострой, который вы сейчас превратили в базу высокого класса…
— Он начался, когда я учился классе в девятом, по-моему. Потом, много позднее, был разговор в гостинице с Романом Абрамовичем, когда он вместе с нами приехал из Англии в Москву на матч с ЦСКА. Я рассказал ему о наших проблемах. Он в то время уже разворачивал программу «Футбольные поля», и наши два поля — тот самый долгострой и «Трансмаш» попали в эту программу. Потом уже у меня возникло желание создать на этой базе школу.
— Кстати, хочу поздравить вас еще с одним событием. Несколько дней назад было решено школе Смертина присвоить статус регионального Центра подготовки российских футболистов. Таких центров немного — Самара, Питер, Москва… За Уралом что-то не знаю пока.
— Я тоже.
— Вернемся к фонду юных дарований. Если говорить в широком смысле, то иных детей надо будет не подпускать к футбольному полю или волейбольной площадке. Пианисту, к примеру, необходимо пальцы беречь.
— Понятно, вы о том, будем ли мы помогать будущим музыкантам, певцам. Неспроста у нас в учредителях люди искусства. Виктор Зинчук, великолепный гитарист, который произвел фурор во всем мире. Обожает футбол, в атаке жесткий, как косой рубит всех. Да, техники не хватает, но желание обучаться заменяет все. Сейчас мы готовим очередной конкурс «Декабренок», куда съезжаются музыканты со всего края. Виктор уже был на таком.
Загубленный дизайнер, шахматный талант и мир без границ
— Как я понимаю, педагогическое образование для вас не только диплом…
— Знаете, что самое сложное для взрослого человека? Мыслями, чувствами вернуться в детство. Мы вырастаем, становимся заскорузлыми, циничными, у нас меньше фантазии… Я вот вспоминаю, для меня увидеть настоящие бутсы, настоящего футболиста — это был величайший праздник. А вот мой пример. Ты можешь стать таким же, потому что я жил на соседней улице, был таким же мальчишкой. Родителям зачастую не хватает времени снизойти или — если хотите — подняться до ребенка. Мне вот и со своим сыном некогда заниматься, сколько хотелось бы. Ему сейчас десять лет, и хотя есть задатки футболиста, мы на этом акцент не делаем.
— Сын Владислав, жена Лариса… Вы где познакомились?
— В Ленинске-Кузнецком, где я играл, это был 1994 год. Потом она ездила за мной по всем градам и весям. По специальности педагог, но у нее склонность к рисованию, к дизайну. Я загубил в ней художника или архитектора, дизайнера. Впрочем, она тоже человек, стремящийся к совершенствованию, и сейчас пытается наверстать упущенное, учится на курсах при архитектурном университете. Мне это нравится.
— А сын? Вы, как в свое время ваш отец, смогли разглядеть в нем особенные склонности?
— Да, разглядел, поэтому и не настаивал, чтобы он был футболистом. Я не увидел в нем потенциала в игровом мышлении, наивное предположение, что футбол — это отточенность приемов. Это далеко не так. Сын взял больше от мамы, он любит рисовать. Попробуем дать образование в этом направлении. Для меня главное — присовокупить к природным данным образование. Не пройдет, как раньше у нас в России: связи есть — и все у тебя будет. Спорт без интеллекта тоже ничего не стоит. Как там у Ломоносова, помните? «Математику затем уже учить следует, что она ум в порядок приводит».
— Любители футбола не простят мне, если не задам вопрос о вашем товарище, с кем вы начинали в барнаульском «Динамо», Сергее Кормильцеве. Он сейчас пришел одним из тренеров в этот клуб. И второе: что, на ваш взгляд, необходимо, чтобы наше «Динамо» выбралось наконец из череды неудач и нестабильности?
— Что касается клуба, не хочу приблизительных оценок и рецептов. Чтобы по-настоящему понять ситуацию, надо оказаться внутри. А Серега… Талантливый человек, и до сих пор я склоняюсь к мнению, что он — один из самых грамотных футболистов с точки зрения решения нестандартных ситуаций из всех, с кем я когда-либо играл. В России это Титов и Кормильцев. И проблемы-то в игре были не у него, а у других, кто в большинстве не понимал его. Он дает пас из расчета на два, три хода вперед — а понять некому. Это же как в шахматах — ценится игрок, который максимальное число ходов просчитывает наперед.
— У вас новая прическа, несколько непривычная для ваших болельщиков.
— Короче, удобнее для больших сборов.
— Самое больное, что сейчас обсуждается повсеместно, — экономический кризис.
— У нас много говорят на эту тему, но на Западе еще больше. Там больше опасений, действие кризиса уже в большей мере заметно. Сильное падение цен, снижение покупательной способности. А у нас… (смеется). Как были полные рестораны, так и остаются, как ездили отдыхать, так и ездят. На Западе люди расчетливее, осторожнее, у нас же — гулять, так до последнего!
— У вас дом в Барнауле, дом в Москве, там сын, жена…
— Здесь родители, дело. Я представляю себе оптимальной жизнь на два, может, на несколько городов и даже стран. Сегодня можно пять часов провести в московской пробке, а до Барнаула всего четыре часа лета. Мир широк, но расстояния в нем при желании легко преодолимы…
