Юрий Савельевич Паутов. Родился 15 августа 1937 года в селе Абай Усть-Коксинского района Алтайского края. Первый мастер спорта СССР по спортивной гимнастике на Алтае (1966 г.). Кандидат педагогических наук (1972 г.), доктор биологических наук, профессор по кафедре физической культуры и спорта (1993 г.). С 1992 по 2007 годы руководил отделением физической культуры и спорта АлтГТУ им. И.И. Ползунова. Академик Международной Академии наук экологии, безопасности человека и природы (МАНЭБ) по секции «Окружающая среда и здоровье» (1998 г.) Награждён «Почётным знаком за заслуги в развитии физической культуры и спорта» (1997 г.), орденом Серебряный крест «За заслуги» (2006 г.) и орденом им. Св. Праведного Иоанна Кронштадского «За духовное возрождение России (2007 г.), орденом «Золотой лев» за заслуги МАНЭБ (2012 г.). Заслуженный работник высшей школы РФ» (2000 г.). Основатель кафедры гимнастики в БГПИ (1974 г.) и научной школы (аспирантуры) в АлтГТУ (1995 г.) по специальности «Теория и методика физического воспитания, спортивной тренировки, оздоровительной и адаптивной физической культуры». Автор свыше двухсот научных работ и более десятка учебных пособий и монографий.
Встреча с необычным собеседником заставила взглянуть на мир глазами признанного учёного.
Первый – не всегда лучший, даже на период признания, но ему труднее всех, потому, что теперь он надел лидерскую майку и по нему будут мерить таланты, возможности не менее достойных людей. А какая разница, в спорте это происходит или в жизни? Им всё равно завидуют, пытаются подражать, да и чего скрывать, просто не любят: если они лучше, то ты – хуже, бездарнее. Вот и ответ, – говорит Юрий Паутов.
Не скрою, были люди, что напутствовали перед встречей с патриархом физической культуры Юрием Паутовым, чтобы был я не столь восторжен, как обычно, в своих диалогах со свидетелями ушедшей эпохи: «Ему восклицательные знаки не нужны, у него одних орденов и медалей больше, чем у тебя на рубахе пуговиц …».
Это все так, конечно. Но встреча манила своим историческим подтекстом. Дело в том, что спорт на Алтае в то время, когда Паутов стал почти в тридцать лет мастером спорта по гимнастике, был совсем другим. Это сейчас он такой раскрученный и разнообразный, что рождение нового мастера спорта – явление обычное. А тогда человек с мастерской колодкой на лацкане пиджака вызывал неподдельный интерес и не только у противоположного пола. На таких людей ходили посмотреть. Не только на Брыкина с Федуловым в футболе, но и на Селихова с Кожемякиным зимой – на мотогонках! Полный стадион «Динамо» собирали! Паутов такой популярности не имел, но в своём виде спорта человеком был известным. Звёзд, как говорится, с неба не хватал, но и своего не упускал, брал работоспособностью и, в большей степени, настырностью. Люди в 30 лет в гимнастике уже считаются бесперспективными, ветеранами, а Юрий Паутов всё-таки добился своего в 29 лет, став мастером спорта СССР.
— Всё зависит от самого человека, от его характера, желания, от способности прислушиваться к себе, узнавая в себе всё новые возможности. Это со стороны только кажется, что человеку несказанно все даётся легко, во всём везёт, всего он, рано или поздно, добивается. А что за этим стоит, мало кто задумывается. Были и моложе, и талантливее ребята, казалось, ещё чуть-чуть и всё получится. Но в этом мире, спортивном, тем более, ничего просто и сразу, без побед и поражений, без травм и разочарований не бывает. Везение я понимаю так: ты сильный парень, запрыгнул на кольца и, без особой подготовки, сделал «крест» или на коне махи, и ни разу не ошибся. Вот тогда я скажу – повезло, очень талантливый. В чём мне-то повезло?
Родился в страшной глуши до войны в Горном Алтае недалеко от озера Тенгиз. Отец, Савелий Федорович, был профессиональным охотником и его почти не помню. Когда мне было почти четыре года, началась война и он ушёл на фронт снайпером и в первую же зиму его убили. Остались на руках мамы, Феоктисты Кирилловны, нас четверо, я самый младший. В Абае жили до 1944 года, затем из-за нужды переехали в Алтайское. Мама, чтобы нас прокормить, работала где – придётся, лишь бы кусок хлеба домой принести. Мы раз пятнадцать только в Алтайском переселялись. Все бумаги у нас с печатями были, что отец-фронтовик, погиб. Нам давали в сельсовете разрешение на подселение – уплотнение. Но такую ораву никто не хотел подселять, даже двери не открывали, своим, говорят, негде жить. Жили, бывало, по пять семей в доме, а через нашу комнату ещё две семьи ходили, так как отдельного входа не было. Жили впроголодь, но не побирались, зимней одежды и обуви у меня не было, и я в первый класс пошёл только в десять лет, в семилетнюю школу в совхозе Пролетарском: не в чем ходить было до этого. Окончил семилетку в 17 лет и затем с отличием Алтайское училище механизации сельского хозяйства. Поступил в индустриально-педагогический техникум в Барнауле и с третьего курса был призван в армию. Служил как все – три года. Первый год служил в Барнауле и ещё два – в Омске, механиком по авиационным двигателям. Там же окончил десять классов. После армии вернулся доучиваться в техникуме, но учился только полгода. Нужно было как-то обустраивать свою семейную жизнь, так как у меня были жена и уже сын. Пришлось идти зарабатывать деньги.
— Какую роль играет семейная жизнь?
— Самую важную. Любовь, мудрость и забота супруги – Тамары Николаевны – помогли мне достичь успехов во всём – и в трудовой, и в спортивной, и научной деятельности. В трудные минуты именно в семье можно рассчитывать на поддержку и взаимопонимание. Любому спортсмену или тренеру нужен крепкий тыл. У меня была любовь с первого взгляда и мы её пронесли через всю жизнь.
— Как вы познакомились?
— И здесь настырная черта моего характера проявилась. На жилплощадке у хлебного магазина я увидел девушку и оторопел, настолько она была красива, аж булку из рук выронил. А когда пришёл в себя, её и след простыл. С той минуты она у меня из головы не выходила, я стал сам не свой, по всему городу ходил , в надежде встретить её вновь, особенно в людных местах. План не сразу, но сработал, и с тех пор мы вместе.
— Когда вы получили своё жильё от государства?
— В тридцать лет, когда стал мастером спорта, а до этого жили в комнате общежития на Крупской, и считали за счастье. Эту комнату нам Владимир Иванович Усенко от педагогического института выхлопатал, когда пригласил меня на работу преподавателем физкультуры и тренером по гимнастике. Я до этого два года ребятишек тренировал в ДЮСШ «Стройгаза» и в 1961 году поступил в омский институт физкультуры на заочное отделение. Выступал в спортивной гимнастике по кандидатам в мастера спорта на первенстве края, где стал чемпионом, и Усенко меня пригласил в пединститут. Там спортсменов в то время было совсем немного, так как факультета физвоспитания ещё не создали. Поэтому ведущие спортсмены из Барнаула уезжали кто-куда: в Москву, Ленинград, Омск, Алма-Ату. Нужно было как-то удержать их и Усенко подбирал уже тогда под себя молодые тренерские кадры из числа лучших. Когда я пришёл в пединститут в октябре 1962 года, то пришлось очень тяжело, так как мужской гимнастической команды не было, а были ребята — историки, математики и спорт для них был не главным увлечением. Но уже вскоре удалось наладить тренировки и результаты пошли в гору – мужская команда стала третьей вслед за командами медицинского и политехнического институтов.
В феврале 1963 года нам дали комнату в общежитии, где были отопление и душ. Усенко своё слово сдержал. А в 1965 году я окончил ОГИФК и у нас в пединституте Усенко как раз открыл факультет физвоспитания и я пригодился уже как дипломированный специалист.
— Сложно было преподавать бывшему заочнику?
— Вопрос получился не в бровь, а в глаз. Произошло именно то, что я ожидал. У моих старшекурсников знания оказались по физиологии и биологии прочнее, чем у меня, заочно-то я не всё ухватил. Переживал я это болезненно, но набрался смелости и признался в своих сомнениях по собственной профпригодности Усенко: дескать, студенты меня переросли, хочу учиться дальше, давайте в аспирантуру заявку сделаем. И он отправил меня сдавать кандидатские экзамены. В политехническом я сдал на четвёрку иностранный язык, а в медицинском философию на четвёрку, и мне дали целевое направление в аспирантуру московского областного педагогического института имени Крупской, где я учился три года. Первым от Алтая уехал в Москву и защитил диссертацию на учёную степень кандидата педагогических наук по специальности «теория и методика физической культуры и спортивной тренировки». Стал Первым доцентом по гимнастике в крае.
— В Москве учились очно?
— Конечно, трёхгодичная эпопея. Жену забрал с собой и жили там на мою стипендию 90 рублей, пока она с высшим образованием не устроилась работать на почту, но и это испытание выдержали. Когда вернулись в Барнаул, то она долгое время работала в городских школах преподавателем истории, по своей специальности. Учёба в Москве предопределила мою дальнейшую судьбу, она всецело стала связана с научной деятельностью, и в этом огромная заслуга Владимира Ивановича Усенко. Его я боготворил и в дальнейшем на таких высоких должностях столь внимательных людей не видел. Он воевал, попал в плен, находился в концлагере Маутхаузен, откуда была только одна дорога – в газовую камеру и крематорий. Но он выжил и нашёл себя в новой жизни. Обладал великолепными человеческими качествами и как руководитель высокого ранга держался удивительно просто, знал каждого студента, преподавателя, их трудности и заботы. Сумел создать не только сильный преподавательский коллектив, но и здоровую атмосферу, способствующую дальнейшему профессиональному росту каждого. В его кабинете дверь всегда была открыта.
— Юрий Савельевич, как состоялось ваше приобщение к спорту?
— Это ещё до войны произошло. У отца были охотничьи лыжи и я их по одной, поочерёдно, затаскивал в гору и оттуда уже скатывался вниз. Так в последнюю предвоенную зиму в Карагае я и облюбовал себе занятие. Рос здоровым, крепким ребёнком, а когда вырос, то был уже разносторонним спортсменом: с удовольствием занимался на гимнастических снарядах, плавал, неплохо бегал, играл в футбол и хоккей с мячом, увлекался горными лыжами, прыгал на лыжах с трамплина.
Когда в индустриально-педагогический техникум поступил, то уже по первому разряду на лыжах бегал. Но лыжи-то какими допотопными были! В 18 лет стал заниматься гимнастикой, поэтому мой расцвет в ней наступил так поздно. Но самое главное – я никогда не боялся трудностей, считал, что всё преодолею, как бы тяжело ни было.
— Первые свои настоящие соревнования помните?
— Ну, а как же! В 1956 году меня взяли в краевую команду «Трудовых резервов» в Москву участвовать в лыжном двоеборье. Прыгал на лыжах с 90-метрового трамплина на Ленинских горах. Первый раз в Москве! Приехали в валенках, но ходили по Москве в лыжных ботинках. Ленина и Сталина в мавзолее посмотрели, тогда они ещё рядом лежали. Пятнадцать дней нас кормили очень хорошо, тренировались, готовились. И вот настала пора выступать, а у нас двое в команде наотрез отказались, так испугались!
— В первый раз прыгали?
— У нас таких трамплинов и не было, только с 30-метрового прыгали. А тут такая махина! Выручили меня сила духа и ответственность, чувство самосознания: раз привезли меня люди, то, значит, верили в меня. Как же я мог их подвести? Прыгнул без особой технической подготовки, но стал четвёртым! В слаломе – третьим и в двоеборье оказался шестым. Очки в копилку алтайской команды получились хорошими. В армии я очень серьёзно занимался гимнастикой, готовил себя к гражданской спортивной жизни.
— Было у вас ощущение, что из вас получится неординарная личность?
— К этому всегда стремился и десять лет буквально истязал себя тренировками, мечтая стать мастером спорта, и стал им. Во Фрунзе проводилась открытая Спартакиада Киргизской ССР и там я занял второе место с 111 баллами. Это высокий результат, и мне от республиканского спорткомитета предложили остаться во Фрунзе, гарантировали однокомнатную квартиру и работу тренером. А в Барнауле у меня с семьёй была комната в общежитии и работа ассистентом на кафедре физвоспитания с зарплатой в 90 рублей, хотя из спортзала не вылазил: сам тренировался и с командой работал.
В тот момент было не до патриотизма и отказываться от квартиры в столице Киргизии было бы глупо. Но ректор пединститута Пётр Иванович Иващенко обещал жильё здесь и в том же 1966 году мы получили квартиру на Черёмушках. Так я остался навсегда на Алтае. Чуть позже квартиру выделили и Владимиру Евтееву, тоже известному тренеру по лёгкой атлетике.
— Кто ещё работал вместе с вами в пединституте из известных алтайских тренеров?
— Лыжница Галина Звягина и баскетболист Олег Толмачёв. Все они постоянно выигрывали своими командами различные соревнования и добивались значительных результатов в студенческих спартакиадах.
— Какие трудности мешали добиваться более крупных успехов?
— В то время у нас была очень слабая материальная база. В спортивной гимнастике особенно. Не было элементарных условий безопасности: вместо паралона – обыкновенные ватные маты. Сколько раз было так: делаю на перекладине двойное сальто и за мной падает лонжа (страховка). Если бы я неправильно сделал соскок, то с четырёхметровой высоты бы разбился. Кольца иногда на спину падали после соскока, жердина ломалась во время выступлений на брусьях.
— Кто у вас были основными соперниками в крае?
— Геннадий Мельников, Юрий Киркеев и Валера Щедрович. Новосибирские и омские гимнасты превосходили нас в Сибири за счёт лучших условий. На равных мы соревновались с красноярцами, томичами, иркутянами и довольно часто опережали их.
— Какие у вас любимые снаряды?
— Считалось, что я – коневик, но и на перекладине удавались красивые и точные движения за счёт широкой амплитуды. На кольцах крест держал и дожимал – два креста получались. Первым в крае сальто на 360 градусов на кольцах стал делать. Коронным моим номером были круги на брусьях, как на коне.
— Когда вы заметили в себе склонность к науке?
— Во время перетренированности: доходило до того, что на спортивные снаряды смотреть не хотелось. Я всегда анализировал, что я делаю и сколько, когда болею или не болею. Для себя всё отмечал и для того, чтобы тренировки не стали рутинными, я играл в футбол, баскетбол и ходил в баню, вносил разнообразие.
— За счёт чего вам покорилась мастерская вершина?
-Думаю, за счёт концентрации. Заметил такое: чувствую себя легко, а мышцы, как ватные. Похоже, что уже всё отработал заранее и закончил выступления, почему и вредно смотреть, как соперники выступают – мысленно отрабатываешь все их движения и «загружаешься». В таких случаях я старался мобилизовать всю свою волю и начинал делать все упражнения с огромной скоростью, особенно на коне: там чуть зазевался, и сел. Поэтому включаешься в работу сразу и заставляешь себя работать на пределе возможного.
Ещё одно интересное наблюдение я сделал в Омске, когда приехал туда на соревнования «играющим» тренером и выиграл у всех своих, хотя не тренировался уже почти полгода, как стал мастером спорта. Выиграл уже на подсознании, что я – мастер, и не имею права выступить хуже. Мне хватило той эйфории от достигнутого мастерского звания, что я получил годом ранее.
— То есть, такие моменты озарения у спортсмена бывают?
— Кто живёт спортом, как сердце подсказало. Перед соревнованиями я старался обходиться даже без мелких бытовых конфликтов, которые могут вывести из душевного равновесия. Сам себя потихоньку подводишь и создаёшь себе благоприятные условия. Много читаю, смотрю хорошие фильмы, от которых можно получить эстетическое удовольствие.
— Вы делились своими наблюдениями с коллегами?
— Никогда. Чужой опыт спортсмену невозможно взять на вооружение и перенять: разная физическая готовность, техника, мотивация, возможности, рост и вес, совместимость со зрителями. Ведь бывает, что и свистят, и кричат специально, чтобы помешать выступлению спортсмена. Нужна железная нервная система. Всё это нарабатывается по-разному, накапливается по зёрнышку, и создаётся собственный менталитет, свои секреты и приметы, о которых настоящий спортсмен вряд ли расскажет даже другу.
— Начинать нужно от простого?
— От простого к сложному, от неизвестного к известному. Это – педагогика. Принцип постепенности. Все этапы эволюции спортсмен, как и обыкновенный человек, по своему проходят индивидуально.
— Три года учёбы в Москве вас закалили? Как Москва на вас сказалась?
— «Москва слезам не верит» – не даром это выражение афоризмом стало. Всего сам добиваешься и если серьёзно к себе относишься, то обязательно тебе воздастся. В аспирантуре общение было колоссальным: я познакомился там с людьми, о которых я только в книгах и газетах читал, да по телевизору видел. Такие контакты даром не проходят. Мне опять очень повезло, что в то время заведовал кафедрой «Теория и методика физического воспитания» мастер спорта СССР, кандидат педагогических наук, доцент Александр Николаевич Макаров – замечательный человек, который помог мне в становлении, как учёного. Он хорошо знал английский язык и делал переводы на русский книг и статей известных зарубежных спортивных специалистов. Я воспитывался в этой новаторской среде, многое взял: и методы исследований, и обработку статистического материала. Научился у него работать, как учёный. Если берёшь две экспериментально-контрольных группы, то работаешь по своей методике и по классической, как раньше. Сравниваешь и получаешь результаты, а если их не обработал, то не можешь сказать, что материалы получились достоверными. Только на основе статистического анализа можно показать уровень значимости, коэффициент вариации, достоверность материалов. Это всегда в работе учёного окрыляет: оказывается твои результаты лучше прежних и ты находишься на правильном пути, продолжаешь исследования, чтобы разработать методику.
— Почему вы не стали работать дальше тренером?
— Не было условий для подготовки высококлассных спортсменов. Я не для того учился и стал учёным. Моё призвание заключалось в создании научного потенциала отделения физической культуры и спорта в крае. Под моим руководством защитили диссертации на учёную степень кандидатов наук более десятка преподавателей.
В 1984 году меня пригласили в Тюменский государственный университет для организации факультета физического воспитания, что и было с годами сделано. А начинал свою научную деятельность в подмосковной Истре не со спортсменами, а с детьми, чьё здоровье было ослаблено различными заболеваниями. Им не дано заниматься физкультурой в основной группе вместе со здоровыми детьми в школе, а я доказал, что и такие дети не безнадёжны.
В санатории Истры, где я занимался базовыми исследованиями, приезжали для прохождения реабилитации дети работников атомной промышленности и космонавтики, больные ревматизмом в неактивной фазе и меня допустили к работе с ними, несмотря на то, что санаторий был «закрытый». И мне удалось доказать, что они не должны заниматься по «ослабленной методике». Всё, что мог, применил: и как гимнаст, и как футболист, и как лыжник. Я научил детей кататься на лыжах, спускаться на них с горки, хотя некоторые никогда их и не видели. И вот однажды слышу крик! У меня сердце оборвалось: «Ну, всё, кто-то в берёзу въехал и разбился, теперь посадят, доэкспериментировался». Оказывается, это девочка первый раз в жизни скатилась с горки на лыжах и не смогла сдержать восторга. Мне ещё через несколько лет приходили письма со словами благодарности, что восстановил их детям интерес к здоровой жизни, что они часто меня и мои слова напутствия вспоминают: «Скатишься с горки, на всю жизнь запомнишь!»
— А врачи к вам, наверное, настороженно относились?
— Рассуждали примерно так: что может молодой сибиряк дать больным детям? Но когда они посмотрели наши занятия, как улучшилась дисциплина, как они становились всё более самостоятельными, меня зауважали. А секрет был прост – я с детьми занимался не по принуждению, а с огромным желанием, заменял им отца. Жил на территории санатория и заливал с ними зимой каток, чтобы кататься на коньках, летом играли в футбол. Все с большим азартом. Врачи попросили вести у них группу здоровья, а некоторые из них были с учёными степенями, кандидатов наук, то я, конечно, волновался, но видел, что им заниматься нравится.
— Когда вы стали кандидатом наук, доцентом, и вернулись в Барнаул, то…
— Научная деятельность меня увлекла и я стал внедрять свои научные исследования. Поехал в Белокуриху и встретил там замечательного человека – Эфиндиева Билала Абдуллаевича. У него там была научно-исследовательская лаборатория и я в ней начал обследовать ребят, приезжавших со всей страны, точно таких же, как в Истре. Продолжил свою работу по специальности. Много детей было ослабленных, после ревматической атаки, когда активно с ними заниматься физкультурой нельзя. Пришлось углубленно изучать этиологию, патогенность, патогенез и профилактику, больше приходилось сидеть над терминами и значениями, чтобы понять с чем и кем работать дальше, для того, чтобы не навредить. Там я постепенно стал набирать на докторскую диссертацию. Изучил их двигательную активность, она была снижена на 30-40 процентов, изучал их функциональное состояние, проводил гипоксические пробы, чтобы узнать как они дышат, их дыхательную систему. Начал проводить сквозной эксперимент: как дети двигаются, бегают, прыгают, дышат, какая у них функция равновесия, как корректурные таблицы умственной работоспособности. Когда я все это изучил, то я сравнил со здоровыми детьми и получил искомые результаты.
— В течение какого времени вы проводили исследования?
— Каждый месяц я на десять дней выезжал в Белокуриху, чтобы исследовать дневную, суточную активность детей. Медсестрам, в своё отсутствие, давал задание и они собирали для меня материал. И так в течение двадцати лет я накапливал информацию и составлял таблицы. Это, конечно, колоссальный труд, но он того и стоил. Все мои научные работы были направлены на реабилитацию и выздоровление детей…
— На которых уже и врачи рукой махнули?
– Бывало и такое. Я обследовал всех девочек и мальчиков с 7 до 13 лет, и задался вопросом – как проводить реабилитацию, если они принимают радоновые ванны. А как на детей влияет радон? Этого я не знал, но когда у меня появились объективные исследования, то всё встало на свои места. После радона активность повышается, жизненная ёмкость лёгких увеличивается на 15 процентов после каждой процедуры. Но были и дети негативно воспринимающие радон. Мы их освобождали от занятий. Разработанные мною тесты помогали врачам, они видели и мои исследования, в которых были всецело отображены особенности организма ребёнка. Потому как социальная адаптация у каждого может быть разной, и мои исследования это подтверждали полностью.
— У каждого учёного есть свои открытия, когда впервые…
— Было проведено столь продолжительное и разностороннее обследование свыше 15000 детей до 13 лет в неактивной фазе ревматизма. В процессе исследования установлено, что ревматизмом девочки болеют чаще мальчиков и в основном болезнь носит наследственный фактор. Причём, по линии матери дети болеют больше, чем по линии отца. Весной случаи заболевания выше чем зимой, осенью и летом. Впервые установили, что частота ревматических атак зависит от типа телосложения. На основании материалов впервые разработали «Прогностическую карту вероятности заболевания ревматизмом» и «стандарты физического развития» детей, перенёсших ревматическое заболевание. Разработаны пять вариантов адаптации, в которых были учтены дни высокого напряжения функций и т.д. Открытий в этой области знаний мною было сделано немало и все они со временем вошли в справочники, учебные программы и пособия для медицинских и педагогических вузов, в школьные учреждения. Теоретические и практические материалы моей докторской диссертации используются сейчас при чтении лекций в вузах в разделе «Лечебная физическая культура и врачебный контроль».
— Юрий Савельевич, в своё время вы были организатором футбольной команды второй лиги «Политехник-92»?
— Да, это идея принадлежала первому тренеру этой команды Афонину Валерию Николаевичу, который убедил меня в необходимости играть студенческой командой в классе мастеров. Мы создали команду единомышленников, в которой работали мои воспитанники – Валерий Афонин, Александр Захряпин, Александр Горбунов, Владимир Сибиркин. Идея казалась сумасшедшей, но уже во второй год мы заняли третье место в зоне. Помог опыт старшего тренера Василия Сергеевича Фомичёва, игра лидеров «Политехника-92» Александра Суровцева, Евгения Савина, Сергея Агеева. В этой команде кроме них начинали свой путь в футболе Сергей Рехтин, Андрей Силютин, Виктор Исайченко и другие. В «Политехнике-92» я работал тренером по научно-медицинскому обеспечению и с моим мнением считались все наши тренеры. Работать в таком коллективе было интересно и комфортно. Жаль, что так трагически оборвалась жизнь тренеров команды Афонина и Захряпина, а с ними и короткая история этой славной команды.
— Кому вы прежде всего обязаны своими успехами?
— Конечно, своей супруге Тамаре Николаевне, моей музе во всем .Это она помогла мне воспитать прекрасного сына, который пошёл по моим стопам. Сейчас Игорь Юрьевич живёт и работает в Новосибирске. Он является заслуженным врачом России, заведует отделом лучевой диагностики в областном диагностическом центре, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством», обладатель приза «Врач года» (2006 г.). Его старший сын Илья пошёл по стопам отца. В 28 лет он в Новосибирске признавался лучшим молодым врачом года, имеет награды. Он врач-рентгенолог отделения компьютерной томографии. Мой младший внук Игорь с отличием окончил академию водного транспорта, спортсмен, добился неплохих результатов в боксе. Побеждал в региональных турнирах. Я счастливый человек, если мне удалось воспитать таких замечательных сына и внуков. В свои 76 лет не представляю себя вне работы и творческого процесса.
