В 70-х годах на Виктора Волынкина многие болельщики ходили смотреть специально как на артиста. Правда, артиста футбольного. «Волыну» любили: ему старались подражать мальчишки в дворовом футболе. Он был кумиром, хотя забивал не часто, зато с его кинжальных передач мячи в ворота соперников влетали регулярно. Его движения по-кошачьи были изящны, быстры, и на своем правом фланге он был подлинным хозяином мяча. Если на левом фланге у динамовцев полузащитники менялись чуть ли не каждый год, то правый фланг начиная с 1968 года был забронирован на долгие двенадцать лет. В футболе это — эпоха!
Информация к размышлению:
Виктор Волынкин. Родился 5 января 1948 года. Играл в хоккейной команде мастеров класса «Б» барнаульском «Моторе» (1965-1967 гг.) правым крайним нападающим. Правый полузащитник «Темпа» (1967-1968 гг.) и «Динамо» (1969-1978 гг.). В футболе достиг больших успехов: за 12 лет выступлений в барнаульских командах мастеров класса «А» Волынкин сыграл 334 матча, в которых забил 15 мячей. Чемпион зональных соревнований 1974 года, второй призер 1973 года, третий призер в 1976 году. Финалист Кубка РСФСР 1975 года. Входит в символическую сборную «Динамо» 20-летия (1969-1989 гг.) и в символическую сборную Барнаула за 25 лет (1957-1981 гг.). Работал с дублирующим составом «Динамо» в 1979-1983 гг., начальником команды «Динамо» в 1984-1985 (до июня) гг., тренером «Динамо» — 1986-1987 гг., главным тренером (в 1988, 1991-1992, окончание сезона 1999-2000) . Выпускник ВШТ (1989-1990 гг.). Тренировал «Сахалин» (1993-1994 гг.). Работает председателем горспорткомитета.
Вобщем-то, средних габаритов парень, выйдя на футбольное поле, преображался буквально весь. Вот он получает мяч, отдает его в касание партнеру, набирает скорость и вновь получает мяч, пробрасывает его мимо своего оппонента и несется стрелой по флангу. Ему бросается наперерез защитник, ложный замах на мяч, бросок защитника под удар, но хитрого и быстрого «Волыны» уже и след простыл. Далее как в учебнике по высшему футболу: выверенная передача с лицевой линии (или не доходя до нее) на набегающего партнера с последующим завершающим ударом.
Волынкин — это беспрестанная челночная работа на фланге от штрафной до штрафной, это изнурительные рейды туда-сюда, это и незаурядный дриблинг, это игра на смене ритма: беспрестанные рывки и неожиданные остановки с мячом. И все это делалось не из последних сил, как бы «помирая», а азартно, я бы даже сказал, весело.
Он и в жизни такой же — жизнерадостный, звонкий. Помню, тогда мы с завистью глядели на то, как Волынкин одет, какой у него пробор или бакенбарды, как он общается со знакомыми. И, конечно же, многие ему подражали, как думаю, в свое время подражали знаменитым Гусарову и Вшивцеву, пришедшим в наше «Динамо» из московского. Кстати, Виктор многое у них почерпнул для себя. Его игра в 60-х была значительно прямолинейнее, а в 70-х он уже «рисовал» на правом фланге — «не сотрешь». Его называли хавбеком с «двойным сердцем».
А когда Волынкин закончил играть, то никто не удивился, что он выбрал для себя профессию тренера. Одним из первых на Алтае он окончил Высшую школу тренеров в Москве и через несколько лет возглавил наше «Динамо». Работая директором СДЮШОР, вывел нашу футбольную школу в число лучших в России. Роль Волынкина в достижениях алтайского футбола значительна.
— Виктор Михайлович, а начиналось-то все с хоккея с шайбой?
— Начиналось как у всех мальчишек того времени: летом гоняли мяч, а зимой катались на коньках по речке Барнаулке. Меня заметил хоккейный тренер барнаульских спартаковцев Юрий Величкин и пригласил заниматься на коробку «Труда». У меня получалось одинаково хорошо и в хоккей, и в футбол, но в хоккее я прогрессировал очень заметно. В юношах я тренировался у Геннадия Роганова, и мы выезжали с ним барнаульской командой «Труд» в Новокузнецк, а затем на финал зоны в Тюмень, где заняли второе место. В это же время, в 1965 году, я играл летом на первенстве края за «Темп» и тоже довольно успешно. Но в хоккее у Роганова я многому научился и за это ему благодарен до сих пор.
В 17 лет меня взяли в команду мастеров класса «Б» «Мотор». У нас была молодежная третья тройка: Юрий Роганов (младший брат тренера), Виталий Яковлев (работал тренером и начальником команды «Мотор») и я. Наш ведущий нападающий Юрий Курзенев шутя эту тройку называл «ветер, вьюга и метель». Наверно, за то, что мы очень быстро бегали на коньках. Все подавали надежды, но заиграл по настоящему в хоккей в дальнейшем только Яковлев. Тогда же наша тройка очень хорошо себя зарекомендовала в хоккейном турнире на приз Дворца спорта (апрель 1967 года), когда мы играли против команд класса «А».
— Говорят, что вас даже приглашали в уфимский «Салават Юлаев»…
— Было дело. Но наш тренер Борис Кузьминых запретил мне переход. Не знаю, как бы сложилась моя хоккейная судьба, но то, что моя душа тогда была в смятении — это точно. Я метался между хоккеем и футболом, колебался в выборе. Для меня это был серьезный шаг, и я не знал, что делать…
— Но мне Фомичев еще несколько лет назад говорил, что обратил на вас внимание в юношеском возрасте…
— Так оно и было: я попал на тренировки мастеров класса «А» в 1966 году. Тогда у них очень приличная компания была — Брыкин, Федулов, Перевозчиков, Золотухин, Ложков, Сидоров и др. Для меня это было большим потрясением, но все закончилось прозаично — я получил травму и перестал посещать тренировки. Ко мне приходили домой (лично Секриер приходил), но я сказал, что залечиваю травму.
Затем футбольный сезон закончился и начался хоккейный. Я стал играть в классе «Б» в хоккей, и мне это нравилось. И вот как раз, после того приглашения в Уфу, у меня созрела мысль — наверно, буду играть в хоккей. В это же время «Темп» формировал дублирующий состав для выступления в первенстве СССР, и меня начали искать. Ехать куда-то с футбольной командой я не хотел, так как еще не определился с «Мотором». И в тот день пошел в баню на Партизанской. Баню всегда очень сильно любил: «шлаки» очень хорошо выгонять, да и чувствую себя после нее как на «крыльях».
Пошел в баню, а матери своей наказал не говорить, где я. Только ушел, как домой приходит Секриер. Мать не говорит, где я, но куда там! Анатолий Николаевич такой обходительный, интеллигентный — мать и «раскололась». Вот номер-то был! Секриер меня из бани забрал, и сразу в поездку, в Омск, на игру с дублерами «Иртыша» поехали. А уже в конце того сезона я в основной состав пробился. Так вопрос выбора решился сам собой.
— Может, Уфа и проиграла от этого решения, но Барнаул точно выиграл.
— Хотелось бы верить в это. Однако я заиграл в футбол благодаря только Фомичеву и Секриеру, которые увидели во мне что-то и доверяли играть больше, чем другим молодым футболистам. Тогда и люди в команде отзывчивые были, помогали в игре, не орали, как сейчас на молодых, давали право на ошибку.
Благодарен Анатолию Высоцкому, который играл рядом со мной. Он придавал мне уверенности. Борис Брыкин — уникальный форвард, футбольного дара необыкновенного. Как приятно с ним было играть! Он чувствовал, когда нужно открыться, в какую зону, он видел все и всех. Только я голову поднимаю в его сторону — он тут же рывок делает от своего опекуна. Он чувствовал, когда хав видит его, и ловил этот момент!
Зачастую нападающие делают массу холостой работы, их не поймешь — куда ему мяч отдать. А Борис был очень умным футболистом. Правда, и к нему спрос высок был. Помню, на выезде с «Политотделом» он не забил с моего паса, так Фомичев ему «тройку» поставил за игру, а мне — «пятерку»!
— Чересчур справедливая тренерская оценка…
— Фомичев и Секриер — уникальная связка, уникальные люди, дополняющие друг друга. Профессионалы, справедливые и требовательные. Василий Сергеевич очень тонко чувствовал новое в футболе, и то, что он не боялся делать эксперименты в тактике и доверял молодым, очень часто давало результат. Уже в 1967 году, к середине сезона, когда провалили начало чемпионата и были в аутсайдерах, он решился на омоложение состава и смену тактики: стали играть 4-4-2, укрепив среднюю линию. Все остальные еще играли 4-3-3, как на лондонском чемпионате мира 1966 года или даже по бразильской системе 4-2-4.
И это быстро сказалось на наших результатах. Летом мы выдали впечатляющую победную серию и прочно заняли место в десятке. У Фомичева было чутье на расстановку игроков, он правильно определял каждому свое место, а это очень важно. Как он меня поставил играть правым полузащитником, так я и играл на этом месте долгих 12 лет.
От каждого он требовал максимальной самоотдачи, выжимал из каждого все до последней капли пота на тренировке. Поэтому в игре интенсивность действий каждого игрока была очень высокой. Причем, чем сложнее были условия проведения тренировки, тем он считал ее эффективнее. И в дождь, и в грязь, и в снег, и в холод, и в жару он требовал выполнения упражнения по максимуму. Поэтому на сборах мы сокрушали самые сильные команды за счет самоотдачи и характера. Фомичев считал, что результат все равно придет через работу, через труд, через огромное желание.
— Я слышал от него, что наличие условий (т.е. деньги, автомобили, квартиры для игроков), а следовательно, и исполнителей, еще не определяет победителя. Когда некоторые игроки «Темпа» ему говорили, что в других командах-то футболисты получают намного больше, чем в Барнауле, он отвечал: «Вот и идите туда!»
— В этом и была его сущность! Он футболом жил, и, мне кажется, его меньше всего интересовало — сколько он получит от него денег. Это был его стиль работы, и не все выдерживали его требования. Он был как-бы сверху команды, управляя ей, а внутри команды работал его помощник — Секриер. Анатолий Николаевич был как отец родной. Он знал все внутренние проблемы, все «болячки» и эту информацию доводил до Фомичева. Но на сборах это была запретная тема. Помню, в Кисловод-ске, где почва болотистая, мы бегали 15-километровые кроссы, в дождь, по грязи. И ведь никто не роптал — понимали, что это надо выполнять.
Брыкин, Федулов, которые уже заканчивали играть, были нашими лидерами, кумирами, но и те старались делать все. Некоторые занятия ведь можно было и перенести. Вот, например, в проливной дождь отрабатывали удары головой по воротам после передач с фланга. Мячи набухли от влаги. Впечатление такое, что в них килограммов по пять! И каждый удар головой после прострельной передачи — это микросотрясение головного мозга! А Фомичев считал, что это-то занятие самое важное. Смотрел, кто и как к нему относится. На кого ему рассчитывать, а кто сник и делает, что положено, но без энтузиазма, обреченно. Таких он задвигал в запас. Так воспитывал характер. Если удары по воротам с левой и правой ноги — то минут по тридцать, а то и сорок! Поэтому, в 1980 году, а затем и в последующем, наше «Динамо» два раза подряд стало чемпионом.
— Фомичев еще в 1963-1964 годах дважды выводил «Темп» на первое место в зоне, тем самым укрепив у последующего поколения веру в правильность своих действий.
— Полностью с этим согласен. Фомичев воспитал таких бойцов, что если «гвозди бы делать из этих людей», то «не было бы крепче на свете гвоздей». Скориченко после перелома позвоночника врачи поставили диагноз — инвалид, а он вернулся в футбол, стал капитаном команды, играл в сборной РСФСР, получил звание мастера спорта СССР!
Подзоров играл с переломом, не зная об этом. И как он отдавался игре — весь!
— В начале 1969 года наша команда сменила принадлежность, стала называться «Динамо». Начало сезона было удачным, но в итоге барнаульцы завершили сезон на последнем месте. Так неудачно команда никогда не выступала…
— Здесь много причин было. Основная — отсутствие лидеров. Сошли те футболисты, на которых держалась вся командная игра, вся дисциплина в коллективе: Федулов, Брыкин, Ложков, Акузин, Родников. На сходе были Садовников, Батенев, Караваев, Маркин, Хворов. Ушел в луганскую «Зарю» самый талантливый защитник Кучин-ский. В нашей команде в итоге не оказалось игроков среднего «золотого» возраста 23-26 лет. Остались те, кто заканчивал, и сплошь молодежь.
Когда пошли неудачи, то руководство команды, в лице ее начальника Анатолия Федулова и генерала Дорохова (он был начальником краевого УВД), пригласило невостребованных игроков из московского «Динамо», которые образовали свою «диаспору». Это было в начале второго круга. Приехали Вячеслав Соловьев (заслуженный мастер спорта по хоккею с мячом и в дальнейшем был тренером сборной СССР по этому виду спорта — Прим. В.Л.), Николай Бобков, Борис Леонов, Анатолий Суслов и Геннадий Гусаров (он играл в сборной СССР в 11 матчах, чемпион СССР 1960 и 1963 годов, забил в чемпионатах СССР 92 мяча — Прим. В.Л.). Им, конечно, не понравились методы работы наших тренеров, и начались недовольства: зачем нам эта беготня, мы и так все умеем…
Эти настроения передались и нашим ветеранам, которые раньше выполняли все указания тренера, а теперь их стали обсуждать. Команда попала в глубокий кризис, так как москвичи думали, что здесь они обыграют всех на одной ноге и по-легкому «срубят» денег.
В реальности все оказалось с точностью до наоборот: никто просто так очки отдавать не хотел.
Столкнувшись с трудностями, Соловьев и Бобков долго не задержались и уехали домой. А между тем кризис внутри команды перерос в конфликт «игроки-тренер», и после окончания сезона «инициативная группа» игроков выразила в кабинете Дорохова недоверие тренерам. Фомичев и Секриер вынуждены были уйти.
В 1970 году в команду пригласили известного в прошлом игрока московского «Динамо» Анатолия Родионова, который стал работать старшим тренером. Он тоже пригласил большую группу игроков из Москвы. Кроме того, в нашу команду был принят забивной нападающий из Рубцовска — Валерий Белозерский.
— Как вы думаете, команда тогда смогла бы обойтись без помощи из Москвы?
— Думаю, что сумели бы побороть обстоятельства и последними точно не были. Но… случилось то, что случилось, и «Динамо» пошло другим путем.
— С приходом Родионова у команды появился другой рисунок игры?
— Совершенно другой. Игру ведь определяют исполнители и то, как ее видит тренер. За основу была взята модель игры московского «Динамо» конца 60-х годов, благо, что переучивать пополнение не надо было: модель эта им была хорошо знакома. В 1970 году мы, молодые футболисты, конечно, немало узнали для себя. И, конечно, играя рядом с такими легендами совет-ского футбола, как Гусаров и Вшивцев, перенимали очень многое. Они ведь и в быту преподавали нам уроки элегантности и культуры.
Например, Геннадий Гусаров играл в сборной в знаменитом турне по Южной Америке, когда они обыграли Аргентину, Чили, Уругвай. Он играл в 1963 году в Риме, когда Лев Яшин взял пенальти в матче с итальянцами и наша сборная вышла в финал Кубка Европы 1964 года. Его в Союзе знали все! У нас он отыграл 4 года, окончил здесь институт, женился. И очень много сделал для становления игры в барнаульском «Динамо».
Юра Вшивцев приехал на Алтай 30-летним (чемпион СССР 1963 года, серебряный призер 1962 и 1967 годов, обладатель Кубка СССР 1967 года — Прим. В.Л.). Это нападающий от Бога. Для него, чем сложнее мяч, тем интереснее завершить атаку. Обладал великолепной координацией движений, редким чувством голевой позиции. Мог мгновенно ориентироваться в сложной обстановке. Очень здорово играл на опережение, любил подбирать отскоки мяча, прострелы с флангов. Как тут забудешь его гол в ворота «Кузбасса» в падении через себя, когда он пробил «ножницами»?! С его приходом динамовская атака стала очень агрессивной. У него учились Валерий Белозерский и Сергей Григорович.
Анатолий Суслов был мозговым центром нашей полузащиты. У него многому научился Борис Долгов.
К сожалению, Толя закончил играть как раз в начале 1980-го — чемпион-ского для «Динамо» года.
— Видимо, тренер не простил ему того «похода» к Дорохову в составе «инициативной» группы…
— Не исключено. Был у Фомичева недостаток — злопамятность. Он мог работать с некоторыми футболистами и не замечать их в жизни, как будто их и нет. Если он с кем-то не поздоровался или не ответил на приветствие — все, это верный признак того, что можешь себе подыскивать другую работу или команду. Он также терпеть не мог трусов и лентяев- и ни о чем другом не думал, кроме работы.
Помню в Томске одна половина поля на стадионе «Труд» была сухой, а другая почему-то вся сырая. В первом тайме на своем правом фланге я играл по грязи, а во втором тайме Фомичев перевел меня на левый фланг. Так я два тайма и отыграл по сырому полю. Ребята после игры восхищались: «Ну, ты — король «грязи!» Чем он руководствовался? Учел, видимо, мою мобильность, работоспособность. Я и тяготел к такой игре.
— У вас была ежегодная «дуэль» с красноярцами Олегом Романцевым и Александром Тархановым, которые, в дальнейшем, играли в сборной СССР…
— Чаще всего мне приходилось играть против Тарханова, так как он играл левого полузащитника (в чемпионатах СССР в Высшей лиге, выступая за ЦСКА, забил 61 гол — Прим.В.Л.). Тарханов был очень быстрым игроком с нестандартной обводкой. Мяч у него всегда был на «дальней» ноге — трудно подобраться. В Барнауле я ни в чем ему не уступал, даже на «себе» его «тащил» (Тарханову, бывало, приходилось трудно в отборе, играть в «догоняшки» за Волынкиным — Прим.В.Л.).
Романцев тоже красноярец. Техничный парень был, пас выверенный, точный. Тяготел к быстрой игре, через «стенки», в одно касание. В играх с красноярским «Автомобилистом» всегда были интересные поединки.
— В те времена трибуны стадиона «Динамо» заполнялись почти полностью…
— Когда мы шли в атаку, то на трибунах начинали топать и это отражалось на внутреннем состоянии: был сумасшедший подъем! Любую атаку мы завершали логически — ударом по воротам или острой ситуацией. Такая игра у нас появилась уже в 1973 году, когда команду возглавил Станислав Камин-ский. Он наладил дисциплину, как в игре, так и в быту. При нем улучшились условия для игроков.
Уже в 1972 году, при тренере Байкове, Каминский был начальником команды. Мы тогда играли в сложной зоне, вместе с казахскими командами, со всеми их судейскими «делами», но сумели занять высокое пятое место. А в 1973 году мы весь сезон реально претендовали на первое место, но у нас его «украл» братский «Сибиряк», который уже на следующий сезон был расформирован за финансовые нарушения.
Но даже второе место вселило в нас уверенность и в следующем, 1974 году, Станислав Францевич привел «Динамо» к первому месту. За эти два года мы забили в ворота соперников более ста мячей! Наша команда напоминала хорошо отлаженный механизм, в котором каждый игрок был на своем месте, проявляя лучшие свои качества.
— В 1974 году в Западной Германии проходил чемпионат мира по футболу, на котором две сборные — ФРГ и Голландии — явно превосходили всех по качеству игры. Мне кажется, что наше «Динамо» тогда чем-то напоминало голландскую сборную.
— Мы всей командой смотрели по телевизору матчи чемпионата и болели за голландцев. Стремились сыграть в их футбол. Немцы играли в прагматичный футбол, который был обозначен в строгой тактической схеме, а голландцы — это импровизация. После каждого их матча хотелось показать что-то подобное, выдернуть какой-то кусочек и применить.
— Как говорят, можно смотреть игру, а можно, и подсмотреть для себя что-то важное. Такой просмотр называется конструктивным.
— Именно так. И там полные трибуны, и здесь выходишь на «Динамо» — трибуны битком. И такое впечатление, что ты на чемпионате мира! (смеется — Прим. В.Л.)
— А в кассу приходишь — нет, дома! Те гонорары с нынешними не сравнить?
— Тогда другое время было, и платили по 36 рублей за победу. Тогда мы не за деньги играли — это не главное. Было огромное желание играть, дарить людям радость. Все мы очень старались это делать. Поражение воспринималось как трагедия, горе. Сейчас смотришь, только игра закончилась, проиграли — кто-то улыбается или шутит. Такое тогда даже трудно было представить.
С приходом Каминского увеличилась ответственность каждого футболиста за свои действия, изменилось отношение к делу.
— Он привнес много свежих мыслей в игру команды, так как сравнительно недавно закончил играть в алма-атинском «Кайрате». Был намного моложе, чем Родионов или Байков, и более приближен к современному футболу.
— Абсолютно согласен! У нас и тактика изменилась, и объем нагрузок увеличился. Тренировки были более приближены к игровым, акцент делался на технику. Каминский усилил состав опытными и разноплановыми футболистами такими, как Коковихин и Билень. Причем это был точечный выбор на определенное место. Мы буквально раздавили всю зону и вышли в финальный турнир, который состоялся в ноябре месяце в Харькове.
К сожалению, там нам не дали выступить в полную силу. Увидев, как мы чуть не обыграли рижскую «Даугаву» (0:0) и разбили в пух и прах курский «Авангард» (3:1), нас тут же «осадили» в матче с хозяевами, не дав ни малейшего шанса на успех (0:2). Затем «убили» с владимирским «Торпедо» (0:1), когда отменили чистый гол Григоровича.
Последняя игра с карагандинским «Шахтером» (1:3) уже ничего не решала для нас. За нас все уже решили в Москве, и чтобы выступить удачно, нужно было быть на голову сильнее всех. На следующий год мы вышли в финал Кубка РСФСР, который проходил в Калинине. Там с нами тоже обошлись некрасиво, не дав победить хозяев.
— В тот год состав был сохранен, но результат был значительно хуже — 9 место.
— Дело в том, что мы так и не смогли найти равноценную замену вратарю Виктору Силаеву. Дмитрий Шеремет играл в воротах с грубыми ошибками, что нервировало оборону и среднюю линию. А в командах, которые ставят перед собой высокие задачи, вратарь должен быть лидером, способным руководить обороной. Таким был Силаев, а затем и Грынгазов.
— А что нужно было, допустим, вам, чтобы появилась уверенность? Как вы «входили» в игру?
— С первых минут старался не ошибиться в элементарном техническом приеме. Передаче мяча, например. Начинал от простого, через некоторое время чувствовал себя уже уверенно, исчезала скованность.
— Я даже замечал, что у вас в игре появлялся некий кураж — вы срывали аплодисменты трибун, что положительно сказывалось на коллективной игре команды.
— Моя игра строилась на моих индивидуальных качествах, и если с моей передачи забивался гол — я получал не меньшее удовольствие или удовлетворение. Для меня разницы не было, сам ли я забью или сделаю голевую передачу. Главное, чтобы пользу команде принести.
— Поговаривали, что ваш защитник-партнер на фланге может отдыхать, так как полузащитник Волынкин активно помогает ему в отборе.
— Мне это приятно слышать. На самом деле и они мне очень сильно помогали. Если Захряпин, допустим, пару раз «встретит» моего оппонента, то и мне затем легче от него убежать, или наоборот — догнать. Вообще, с Сашей у меня была разумная и рациональная взаимозаменяемость. Если он подключался по флангу, то я оставался на его месте правого защитника, и у него была полная уверенность, что я сыграю не хуже.
— В наших беседах Захряпин говорил, что оберегал Волынкина, потому что ценил его индивидуальные качества. Я, говорит, маленько того «хряпну», смотрю — Витьку немного полегче.
— Это качество было присуще только ему и в какой-то степени Подзорову. Они с этого и начинали игру: встречали нападающего так, чтобы у того щитки хрустнули, обращая на себя внимание. Нападающие, бывало, и флангами менялись, но… Особого эффекта эти перемещения не давали. Что слева — Подзоров, что справа — Захряпин: одинаково больно. Бывало, что и за бровку «выносили». Но сказать, что они были костоломами, я не могу. Играть они умели и помочь в атаке могли — опытные были бойцы.
У нас в 1970-1972-х годах был классный состав, но не хватало концентрации. Мы считали, что выиграем на классе, и, бывало, что проигрывали более слабому сопернику. Когда же командой стал руководить Каминский, то этот «недуг» у нас прошел. Он заставил нас уважать соперника, но не бояться его.
Тренер должен был быть хорошим психологом, и если он найдет правильные слова, то и команда будет готова к борьбе, соответственно будет и результат. И я отдаю здесь должное Камин-скому: он мог «завести» команду, и она внимала каждому его слову. Очень своеобразен был в такие моменты и Фомичев. Это был сгусток энергии, которая непроизвольно передавалась и нам. Он только войдет в раздевалку — все, тишина.
— Вам повезло, что вы начинали играть у такого тренера.
— Я сказал бы, что повезло алтайскому футболу. При Фомичеве с Каминским невозможно было играть в полноги. Именно концентрации нам не хватало в 1976 году при тренере Маркине. Мы вполне могли побороться за первое место, но смазали концовку и в итоге заняли третье место. На следующий год у нас была уже казахская зона, под руководством Владимира Маркина мы неудачно стартовали и к концу первого круга в коллективе назрел конфликт.
В те времена была такая надуманная тенденция, будто в 30 лет футболист должен заканчивать играть. Владимир Григорьевич этой тенденции придерживался и начал потихоньку «прижимать» ветеранов, давая им понять, что их дни сочтены. Естественно, что добровольно никто уходить не хотел. Должно же быть разумное сочетание: опытные игроки, средний возраст и молодежь. Тогда сохраняется преемственность, традиции, стиль игры. Но Маркин пошел другим путем, и это его сгубило. Большая группа игроков пошла к начальнику краевого УВД генералу Налетову. Маркина сняли, и команду возглавил Скориченко.
Владимир Иванович обладал великолепными человеческими качествами, мог создать дружную команду в короткое время. И в том, что мы сохранили свой стиль игры, футбольные традиции, есть большая доля заслуг Скориченко. К сожалению, он не мог справиться со своей вредной привычкой и трагично ушел из жизни всеми забытый.
Это нередкий случай у известных футболистов. Закончив играть, человек еще как-бы по инерции продолжает жить старыми понятиями. Он думает, что без него ну никак не обойдутся. На самом деле получается с точностью до наоборот. И когда закончивший играть остается со своими проблемами один на один, он часто теряет уверенность в себе, замыкается в своем внутреннем мире. Амбиции высокие, а достойную работу найти нелегко. Человек нередко попадает в депрессию, а затем «садится на стакан». Или еще хуже — покидает этот мир раньше срока добровольно.
К счастью, я рано понял, что кроме футбола ничего не умею. Поэтому сразу же решил стать после карьеры игрока тренером. Сначала работал с ребятишками, затем с дублем (с клубной командой), окончил ВШТ в Москве, стал тренером «Динамо». То есть достиг того, к чему стремился. Почему я ушел из «Динамо»? Это уже другая, очень «больная» для меня тема. Но я доволен своей игровой карьерой. И с благодарностью вспоминаю всех своих учителей. У всех у нас была одна любовь — футбол!
5 января 2008 года Виктору Михайловичу Волынкину исполнилось 60 лет! Глядя на него сейчас, и во время тренировок ветеранов, когда он владеет мячом и изящно обыгрывает одного соперника за другим, даже и не верится что ему пошел уже седьмой десяток…
