Говорят, что вратарь – это половина команды, а опытный и высокий вратарь– вершина команды. Максим Батков (его рост – 193 см) – и половина, и вершина «Алтая». Он один из самых полезных игроков в этом сезоне и самых непробиваемых вратарей в лиге – в 12 матчах пропустил всего 17 шайб. В среднем – меньше двух шайб за игру – это великолепный результат! Фактически – один из главных действующих лиц. На главные роли в нашу команду приходит во второй раз. Можно вспомнить, как в 2003 – 2004 годах он, на пару с Виталием Ковалем, выводил наш «Мотор» плей-офф Высшей лиги. Каким ярким получился тот сезон, сколько радостных мгновений принес он алтайским болельщикам, мы помним хорошо.
Батков Максим Юрьевич. Родился 29 марта 1979 года в Новокузнецке. Воспитанник новокузнецкого «Металлурга» (тренеры Сергей Григорьевич Перфильев и Олег Сергеевич Суздаленко). Играл в командах «Металлург-2» (Новокузнецк) с 1995 г., «Шахтер» (Прокопьевск) – Высшая лига до 2001-2002 гг., затем два года (в 2003-2005 гг.) в «Моторе», с 2005-2006 гг. в новокузнецком «Металлурге», 2006-2007 гг. – «Динамо» (Москва) и ХК «Дмитров» (Высшая лига), 2007-2008 гг. – «Кристалл» (Саратов), «Ермак» (Ангарск) – 2008-2009 гг. – Высшая лига, с 2011 года – в «Алтае».
— Максим, ты родился в хоккейном городе, занимался в известной хоккейной школе новокузнецкого «Металлурга», а сразу ли ты стал вратарем?
— Определяющим в моей судьбе стало то, что я жил буквально в ста метрах от хоккейного стадиона «Металлург», тогда еще Дворца спорта не было. И я стал туда ходить, заниматься хоккеем. До десяти лет я тренировался как полевой игрок, учился кататься. Все хотели забивать шайбы, а игровой формы еще не было. А вратарская уже была, и я решился ее взять. Так в команде у меня первого появилась своя форма, и я в ней тренировался.
— Потому, что ты выделялся своим ростом?
— Нет, я был как все, среднего роста, а лет в 15-16, как-то, сразу, за один год, вырос и стал выше всех.
— Тебя пытались переманить в другой вид спорта?
— Нет, хоккей – это любовь с первого взгляда. Летом мы всей командой ездили в спортивный лагерь под Междуреченск. Бегали и в горку, и по воде, занимались весь световой день на свежем воздухе. Мужали очень быстро и это впечатляло.
— Что привлекало тебя в хоккее прежде всего?
— Возможность соревноваться. Сейчас, вижу, что родители больше хотят, чем сами дети. Пытаются как-то «запихнуть» ребенка в хоккей, вкладывают в него огромные деньги, чтобы он только вырос в дальнейшем в профессионального хоккеиста и обеспечивал им дальнейшую жизнь. Зачастую все происходит с точностью до наоборот: их детям хоккей не нужен, родители становятся для детей проблемой, отчуждаются обе стороны. Так недалеко и до трагедии. Есть ведь примеры, когда родные люди начинают ненавидеть друг друга.
— Писали про молодого футболиста, которого отец привез в Москву, продав квартиру в своем городе, воспитал его и, казалось, цель была достигнута: парень попал в команду Премьер-лиги и сборную России. Но… отказался увидеть в этом заслуги отца и даже близко не хочет общаться, на звонки отца не отвечает и считает, что все заработанное, принадлежит ему, а папе… «по бороде», пусть отдыхает!
— Вот. А папа думал, что «посеешь, то и пожнешь». Сейчас, в наше время, не факт: может и «неурожай» случиться. Раньше такого не было. Зарплаты у хоккеистов, как у хороших рабочих. Премии – небольшие. Все знали, на что шли. Тренировались, шли учиться или работать, оставались самые-самые талантливые. Из моего года рождения, из «Металлурга», только двое барнаульцев в хоккей стали играть – Дессерт и Афонин, да я. Сергей Зиновьев и Миша Чернов… Не так много, как могло быть. Кто-то понял, что – не дано, кому-то тяжело было, кто-то ждать не хотел, когда рядом деньги «шелестят». Времена-то были, сами знаете…
— Как ты воспринял смену событий в стране?
— Что-то произошло, но лучше не стало. Родители все хозяйство тянули, меня растили. Сами мы еще не зарабатывали. Формы хорошей не было даже у взрослой команды, не говоря уже об остальных. Нам от них что-то доставалось.
— В юношеском хоккее основными соперниками у вас были?
— Усть-каменогорское «Торпедо» и барнаульский СКИФ. С новосибирцами играли легко, хабаровчане еще тогда к нам не летали. Не было таких возможностей. У торпедовцев выделялись Колесник, Заржицкий, Беляев, Рифель, Полищук, Медведев, Зиновьев. Все затем за «Устинку» играли в Высшей лиге. В то время в торпедовской школе было два льда и это давало им преимущество. Помню, как приедем в Усть-Каменогорск, так они нам «полную авоську» шайб накидают. Там особого выбора для пацанов не было – хоккеем болел весь город. Все хотели играть за «Торпедо».
— Ты учился в спецклассе, одобряешь эту систему, когда в классе одни пацаны, без девчонок? Приезжает эта «банда» с соревнований, возбужденная, орущая, и за парты…
— Послабления по учебе. Только один плюс, что под нас подстраивались все учителя и школа. Не думаю, что мы какие-то глубокие, фундаментальные знания приобрели.
— Какие хоккейные успехи у тебя были в юношеском хоккее?
— Один раз был на юношеском финале Первенства России в Санкт-Петербурге в составе сборной региона, но я был младше на год. В то время уральские команды были самые сильные. Если мы играли за сезон с двумя серьезными соперниками, а остальные матчи были проходными, то как можно нормально подготовиться к финальным матчам? На Урале по юношам серьезный чемпионат идет, все отработано, календарь, поездки. Сейчас в Сибири поинтереснее стало: команд юношеских много, качественная форма появилась, тренерам деньги платят. 90-е годы и вспоминать не хочется, они с 2000-ми годами даже сравниться не могут ни в чем. Развал был страшным.
— Когда попал в фарм-клуб отношение к тебе было уже другим?
— Меня поставили на зарплату, тренировался со второй и первой командами. Ответственность значительно выше стала, так как в «Металлурге-2» были разные возраста, от 1976-го и младше. Я сам понимал, что больших шансов в основной команде мне не дадут и выдержать конкуренцию с более опытными вратарями «Металлурга» Курошиным, Тарасовым и Бессоновым мне не дано без игровой практики на этом уровне. Руки не опускал, работал и меня отдали в прокопьевский «Шахтер». В тот период времени команду тренировал тюменский тренер Кузьмин. Тот сезон мне многое дал и пошел на пользу. Какими бы интересными и полезными тренировки не были, практика всегда нужна, увереннее себя после этого чувствуешь.
— Какие трудности были?
— На более высоком уровне все выше: и скорости движения, и мысли, подбор игроков, напряжение матчей. Та же «Устинка» или Тюмень, сразу давали понять на каком уровне мы пробуем себя. Но играть с сильным соперником всегда интереснее и полезнее, чем со слабым.
— Когда играешь, то за чем или кем больше следишь: за тем у кого шайба или за тем, кто может выйти на завершение атаки и забить гол?
— Смотрю по шайбе и стараюсь не потерять ее из вида: за всем все равно не уследишь. Действую, по интуиции и на этом уровне вполне справляюсь.
— Что думаешь о «Шахтере»?
— Команда и город достойны Высшей лиги, как и Междуреченск, Кемерово.
— С какими мыслями ты ехал играть в «Мотор» в 2003 году?
— Во-первых, у меня здесь играли мои знакомые и друзья – Евгений Афонин, Юрий Дессерт, Евгений Бакланов… Во-вторых, я шел в более сильную команду из «Шахтера», где высоких задач не было. И, в-третьих, в Барнауле мне всегда нравилась здоровая хоккейная атмосфера, ощущение праздника. Это важный момент для хоккеиста, он ответственнее играет.
— Поддержка тренера тоже влияет?
— Если тренер поддерживает, то ты ему нужен. Едва ли не главный фактор нахождения в команде. Помню, как меня поддержал тренер «Мотора» Виктор Якимов, когда проиграли Перми дома – 3:7. Расстроился я очень, а он успокоил: «Не переживай». На следующий день мы выиграли – 3:1. Другой бы тренер посадил на лавку и разговаривать не стал. Без шансов.
— Тогда вышли в плей-офф на «Нефтяник» из Альметьевска.
— Да, прицеливались на московский «Спартак», но Курган два раза «красиво лег» в Екатеринбурге под аутсайдера и отстал от нас на очко. В итоге «Спартак» поехал в Курган. Но и у нас аншлаг был на два матча обеспечен. Две игры Альметьевску дались непросто, они сами признали: «Отскочили, не думали, что так тяжело будет». В то время мы давали бой всем. Про нас тогда писали, что мы «сокрушаем авторитеты».
— А в других городах?
— Есть города, что и ходить больше некуда, если хоккей еще убрать.
— Прокопьевск, Междуреченск, Северск, Уссурийск, Райчихинск, Норильск…
— Да, и не только за Уралом. Таких городов очень много. И лишать людей праздника нельзя.
— Барнаул для тебя стоит особняком?
— Да, здесь все благоприятствует развитию хоккея. Хорошая команда, фарм-клуб в МХЛ, хоккейная школа, люди порядочные в руководстве клуба и команд работают, а это определяющее значение имеет. Несмотря, на все трудности, они сохранили хоккей в крае и пытаются повысить его статус, вывести команду в Высшую лигу. Мне есть с чем сравнивать: мой второй сезон пришелся в «Моторе» на смену руководства в клубе. Бугорского, которого в команде уважали все, убрали. Пришли чужие люди, со стороны, и развалили все, разогнали всю команду, набрали своих. Мы не в хоккей играли, а занимались интригами. При Бугорском мы были командой, а после него – бригадой шабашников, разбитой на какие-то группы по интересам. Местных почти всех игроков убрали, чтобы не мешали делать свои дела. В итоге убили алтайский хоккей. И свой не создали, и чужой развалили, очень быстро. Когда тот сезон закончился полным провалом, и команду стали распускать, я сумел быстро уволиться и, помню, был очень рад, что уехал отсюда, что все это, наконец, закончилось. Не было бы того переворота, «Мотор» до сих пор бы существовал и играл в Высшей лиге, в этом я абсолютно уверен.
— В новокузнецком «Металлурге» как восприняли возвращение блудного сына?
— Там был хороший подбор вратарей – Колесник, Тарасов, Базылеев, я был четвертым. Поехал в Альметьевск, уже контракт хотел подписывать, как меня отозвали назад: Виталий Колесник уехал в НХЛ – в «Колорадо». Основным стал Вадик Тарасов, а мы с Ваней Базылеевым его меняли.
— В московском «Динамо» тебе толком поиграть не удалось. Почему?
— Тренер Крикунов уже сказал мне, что я буду играть вторым вратарем, меняясь через игру с основным – Еремеевым, но я получил нелепую травму: выбыл месяца на три после отскока шайбы от ограждения в голову.
Как раз в той игре, в которой он мне и сказал. Пока восстановился, уже другого вратаря взяли. Агент мне посоветовал ехать в Дмитров, я согласился, так как знал, что там серьезная команда Высшей лиги. Все поигравшие ребята, москвичи, в основном. В Саратове не сложилось. Можно сказать, «кинули», даже за билеты не заплатили на обратную дорогу. Это, к слову, о порядочности. В «Ермак» меня пригласил тренер Игорь Николаев, усть-каменогорский, но тренировал новокузнецкий «Металлург-2» и меня знал. Играл я на пару с Лешей Мурыгиным, который сейчас за «Амур» выступает. Он первый номер, я – второй. В плей-оффе мы не смогли пройти Тверь, у меня не пошла игра. Противник быстрый, молодой, агрессивный, ему и повезло больше.
— Возвращение в Барнаул ты воспринял с энтузиазмом?
— Конечно. Попасть в здоровый коллектив – для спортсмена всегда удача, тем более я знал, куда шел. Всех ребят знал.
— Какие задачи вам озвучивали?
— В начале сезона – быть в пятерке лучших, затем – в тройке, но мы сами настроились на первое место – и теперь это – наша задача. Мы не ожидали, что из сибирских команд останется только две боеспособных.
— Какая основная проблема команды?
— В ее силе, играем с большим запасом, должны всех громить, а не всегда получается.
— Наболевшая тема – календарь игр…
— Не люблю больших перерывов, эти «перекуры» ни к чему, нужно постоянно быть в режиме игр, тогда проще и готовиться. Согласен даже играть с Власовым через игру, только не двухнедельные перерывы.
— Что касается твоего высокого роста…
— Это мое преимущество: я закрываю большую площадь ворот, чем другой, менее габаритный вратарь.
— Матчи в Прокопьевске это подтвердили.
— Там мы понимали, что если выигрываем мы, то дорога для нас в финал, по сути, открыта. Но нельзя проигрывать и другие игры. Сейчас мы это достаточно отчетливо понимаем. Фактически, вышли на финишную прямую, нужно добирать очки. Права на ошибку нет.
