Звучность своей гордой фамилии Анатолий Яшин заслужил и заработал сам. В 1954 году, когда автор этой публикации только родился, известный защитник барнаульской футбольной команды «Динамо» Анатолий Яшин получил серьезную травму и закончил свою игровую карьеру. Воспоминания 83-летнего ветерана спорта позволят нам приблизить давно ушедшую эпоху и узнать много интересного из футбольной жизни Алтая.
Анатолий Семенович Яшин. Родился 6 мая 1928 года в Барнауле. Защитник барнаульских футбольных команд «Локомотива» (1947), «Наука» (1947-1951), «Динамо» (1951-1954), ташкентского «Динамо» (1953).
Награжден 12 медалями и орденом Красной Звезды. Подполковник запаса органов госбезопасности.
— Анатолий Семенович, каким был послевоенный футбол?
— Каждый матч, мы – ребятишки, рассматривали как праздник, как глоток свежего воздуха. После войны у многих отцы не вернулись с фронта, а семьи были в то время многодетными. Голодуха стояла страшная, но оптимизм после Победы был запредельным: люди радовались каждой мелочи. Футбол нам казался чем-то важным, если даже на матчи заводских команд собирались по 2-3 тысячи болельщиков. Нашей средой обитания являлся стадион «Локомотив», тогда еще деревянный, с подтрибунными помещениями.
За время войны подрастающее поколение сильно разбаловалось, почувствовало себя хозяевами жизни, в отсутствии старших, ушедших на войну. Это чувствовалось во всех районах города. Многие встали на «скользкую дорожку» преступности. Отвлечь от нее большинству помог спорт. Стадионы не пустовали, там бесплатно занимались все, кто хотел. А по воскресным и праздничным дням туда устремлялись семьями и проводили там свое время без ограничения.
Бранная речь, мат, считались позорным явлением не только на спортивных площадках, но и на трибунах. Зарвавшегося сквернослова тут же могли спустить с трибуны и отлупить сами зрители. Понижение посещаемости сейчас я связываю именно с падением общей культуры населения, хотя оно и пересело с «Жигулей» на иномарки. Как можно привести на стадион свою семью, детей, если кругом слышен мат? Такого не было ни в 40-х, ни в 50-х, ни даже 10-15 лет назад.
Футбол в Барнауле, сколько себя помню, очень любили. Футболистов знали всех по именам, команды в одних и тех же составах играли годами! Поэтому у каждой из них была своя фирменная игра, неповторимый почерк. В каждой команде блистали свои лидеры – любимцы трибун. Это вратарь «Локомотива» Петр Мельников, огромный, как скала, с пудовыми кулачищами и черной волосатой грудью. Настоящий «тарзан» из одноименного трофейного послевоенного фильма! Непроходимый защитник «Локомотива» рослый Василий Коростелев, создавший в конце 40-х знаменитую на весь край команду генерала Усенко – «Октябрьского района». Мы их называли «вояками», так как фактически это была гарнизонная команда, одна из лучших в крае в начале 50-х.
Вообще «Локомотив» был тогда обескровлен уходом Коростелева. За ним ушли в разные команды лучшие игроки сильнейшей команды. Среди них были мои друзья – Герман Попов и Геннадий Аравин, с которыми я вместе бегал по «Локомотиву» с детства. Рабочий стадиона дядя Яша Овчинников давал нам «литовку» и мы ей косили траву на футбольном поле, после чего выделял нам один пузатый мяч и разрешал поиграть им час-другой.
Удивительная команда 40-х «Локомотив». Защитник Андрей Свиридов играл в ней еще до войны. Воевал вместе в одной части с известным барнаульским футболистом «Динамо» Петром Хломенком, который погиб в бою буквально у него на руках. Свиридов прошел всю войну, вернулся и возглавил «Локомотив», но в 1948 году погиб под колесами пьяного водителя грузовика на Ленинском проспекте, в центре города. После этого и начался закат «Локомотива».
В «Динамо» ушел Владимир Кузьминых, игравший затем в «Динамо» (Новосибирск) вместе с Пекой Поповым. Правый защитник «Локомотива» Владимир Парменов воевал в штрафбате, был ранен, награжден за подвиги орденом Славы. Центрфорвард лейтенант Володя Порошин попал в плен в сентябре 1941 года раненым и вывезен в Германию, где в мае 1945 года его и освободили. С 1946 года работал инструктором по спорту в «Локомотиве», хорошо играл, забивал голы. В «Динамо» ушел и крайний нападающий Сергей Орлинский, быстрый, верткий, ставший там одним из лидеров. Когда в 1947 году спартаковец Борис Власов организовал команду «Наука» при сельхозмашиностроительном институте, то на следующий год я вместе с Германом Поповым и Геной Аравиным перешли в эту команду, которая стала одной из лучших в городе.
В 1949 году наша «Наука» дошла до полуфинала в Казани на Кубок СО «Наука». Играли без замен, и уже на пятой минуте у нас получил травму колена Володя Киселев, взятый в команду из «Локомотива» по случаю. Оставшись вдесятером, мы продолжали атаковать и даже не помышляли о возможной неудаче, ведь финальный матч предстоял в Москве уже через день. Но судьи откровенно лишили нас этого праздника. Обидно впервые в своей спортивной жизни встретиться с умышленной несправедливостью. В Барнауле такого предвзятого судейства мы никогда не видели, так как нас судили лучшие арбитры города Иван Усов, Александр Ефанов и другие. Проиграли 1:2 только из-за предвзятости местных судей.
— Анатолий Семенович, а как вы стали динамовцем?
— Его величество случай сыграл определяющее значение. В 1951 году подавляющее большинство футболистов «Науки» окончили институт и команда стала распадаться, так как все получили направления на работу в разные города. Я, например, после окончания строительного техникума должен был ехать в Джезказган, по тем временам – глухомань. Но бывший локомотивец Сергей Орлинский пригласил в «Динамо».
Сижу в отделе кадров, заполняю анкету, как вдруг кто-то сзади трогает за плечо… Оборачиваюсь и теряю дар речи: это тот самый динамовец, которому в недавнем матче «Науки» я двинул в челюсть за неоднократные удары по моим ногам сзади. Кстати, он тоже не остался в долгу и ударил меня, а судья обоих выгнал с поля.
И вот стоит он рядом, подполковник КГБ, начальник следственного отдела Анатолий Павлович Шустов и с интересом меня спрашивает – что я тут делаю? Все, думаю, пропал! Объяснил, что собираюсь работать в управлении госбезопасности по своей строительной специальности. Он выслушал и повел меня сразу к генералу Николаю Матвеевичу Карпенко. Сначала к нему зашел Шустов, а через несколько минут пригласили в кабинет и меня. Карпенко встретил меня радушно, встав из-за стола и протянув руку. Лишь какое-то время спустя я узнал, что так он обошелся со мной лишь потому, что сам бывший футболист московского «Динамо» 20- годов!
Я-то его биографию не знал, что он даже в список 44 лучших футболистов страны входил! Футбол для него значил многое. Свое «Динамо» он любил отчаянно и всячески поощрял. Был случай, когда из-за волокиты с премией после победного сезона он в один день уволил главного бухгалтера. Мне же он сказал тогда в кабинете: «КГБ – не проходной двор. Отсюда ведут только две дороги – в тюрьму или на кладбище! Так что думай!»
Так я попал в «Динамо», сильнейшую тогда команду края. Интересно, что команда являлась своеобразным интернационалом. В ней играли не только милиционеры, служащие и сотрудники МГБ, но и спецпереселенцы, которым в родные края путь был заказан. Вратарь Саша Михайлов был армянином, приехал сюда из Минска, где играл, следом за выселенными матерью и сестрой. Похожие судьбы были у армян Нишана Казанджяна и Артема Сираканяна. Это просто наше спортивное счастье, что такие игроки оказались в «Динамо»! Казанджян уже тогда владел ударом «сухой лист»: мяч в полете изменял направление и видеть это было удивительно. До этого он играл в профессиональных командах Египта и Ирана, был репартирован (вывезен). Сираканян поставил себе в дальнейшем «памятник» на веки вечные – играл и тренировал с 1954 года рубцовское «Торпедо», затем в 60-х вывел команду в класс «Б» и вернулся в Ереван, став начальником футбольной команды Высшей лиги «Арарат». Оборону цементировал высоченный Аркаша Твердых, старшина, прошедший войну, пользовался у всех огромным уважением. То же самое можно сказать о душе коллектива – Володе Жучкове, будущем тренере юных динамовцев. В атаке играл крымский татарин Виталий Мезенцев (Метц), воспитанник симферопольского футбола, ветеран нашей команды. На Алтай попал в 1942 году вместе с Балашовским авиационным училищем. В войну служил в нем в Славгороде, играл до 1946 года за знаменитую славгородскю команду, которой в то время равных на Алтае не было. Техничный игрок, интересный. Любимец трибун был в «Динамо» Володя Кузьминых, искусный дриблер, срывал аплодисменты. В 1949 году его брали играть за новосибирское «Динамо» из нашего «Динамо» и он себя проявил с наилучшей стороны – новосибирцы тогда взяли Кубок РСФСР.
В 1951 году у нас сложился очень интересный ансамбль и в Первенстве РСФСР мы заняли второе место вслед за иркутянами и вышли в Первую группу.
— Какие трудности тогда испытывали футболисты?
— То время даже нельзя сравнивать с нынешним. Барнаул находился на отшибе от остальных городов: все поездки у нас были поездом через Новосибирск. Омск, Томск, Кемерово, Сталинск, Иркутск, Красноярск и даже Улан-Удэ! Не всегда доставали билеты на всю команду на проходящие из Новосибирска поезда. Бывает купим лишь 5-6 билетов, а остальные едут «зайцами», прячутся по вагонам, переходят из одного в другой только чтобы не высадили по пути. Бывало, что и не пускали в вагон без билетов перед самым отправлением, так толкать приходилось проводниц и бежать по вагонам – прятаться. Чудес много было: в жару стояли по двое суток на ногах, потому как мест не было, в тамбурах ездили, в вагоне-ресторане время высиживали по той же причине. Поочередно в свитерах сидели – грелись, если прохладно было, не у всех ведь и теплые вещи были. К играм на выезде готовились тщательно, так как понимали, что и так в дороге силы уходят от дискомфорта. Бывало, что и спали по очереди. А спать приходилось не только в поездах, но и на дебаркадере, в общежитиях, в битком набитых комнатах. А судейство почти всегда было местным и предвзятым. Только в Барнауле судили наши же арбитры почему-то нейтрально. Видели бы они, как нас судили на выезде! В Красноярске, помню, нас судили так, что заместитель красноярского горисполкома в перерыве заходил в нашу раздевалку и извинялся за местных судей. А игра решающая – за первое место! И в самом конце матча хозяева все же сравняли счет, который их и устроил. Это уже в 1953 году произошло, когда нас подвинули на второе место.
— Были в то время особенные футболисты?
— Сергей Кладько из «Дзержинца», крепкий, кряжистый нападающий, напористый, шел напролом, не сворачивал, забивал много. Сергей Лукинов из «Дзержинца» замечательно играл, обладал отличным ударом. Его приглашали во многие команды, но с ним произошел несчастный случай, после которого он вскоре закончил играть. При столкновении с ним погиб вратарь «Зенита» (команды станкостроительного завода) Схаб, молодой парень.
То время было особенным, город был меньше и, можно сказать, все друг друга знали. Переходы из команды в команду особо не приветствовались, а «летунам» с трибун отпускались обидные реплики. Когда из «Красного знамени» или «Авангарда», уже точно не помню, к нам в «Динамо» пришел Гриша Писарев, известный в крае футболист, то ему с трибун кричали: «Тыща двести! Тыща двести!» Намекали на ставку в нашем спортивном обществе.
Мне тоже не нравилось, когда футболист шел в команду из-за денег. Понятно другое: когда получил образование и по направлению идешь на новое место работы и играешь там, как это было со мной.
В середине 1952 года меня направили в Ташкент на повышение квалификации на восьмимесячные курсы. Там я играл за ташкентское «Динамо» на первенство республики. Непонятно другое, когда команду практически разгоняют, а вместо своих доморощенных футболистов набирают чужих игроков, а свои сидят на лавке. Это никак не развивает местный футбол.
— Анатолий Семенович, какой матч вам запомнился на всю жизнь?
— Финальный матч нашего «Динамо» на Кубок края в 1951 году с командой котельного завода «Авангард». Мы только что вернулись из сложной поездки по Сибири и толком не восстановились. А соперник отдохнул и настроен только на победу, к тому же и состав у него подобран хорошо. Тяжелейшая игра. Основное время закончилось вничью – 2:2, а в дополнительное мы забили три мяча и выиграли – 5:2!
— А почему на послематчевом снимке, во время награждения команды вы стоите в футболке другого цвета, чем товарищи по команде?
— Это авангардовец Моня (Евгений Елизов) дернул рукой сзади за воротник футболки и порвал ее надвое, так что пришлось надеть другую. Нам вручили кубок, каждому его копии, грамоты, ценные подарки и радиоприемник капитану команды Виктору Комарову.
— «Динамо» стало вашей командой навсегда. Что вам больше всего дорого из воспоминаний о ней?
— Воспоминания самые теплые. Команду «Динамо» болельщики любили, и мы играли всегда при полных трибунах. Именно в период 1951-1954 годов наша команда добилась наибольших успехов, а в 1953 году были очень близки к победе в зональном Первенстве России. Не хватило каких-то минут в последнем матче в Красноярске.
Любой из футболистов «Динамо», начиная с капитана команды Виктора Комарова, достоин уважения и спортивных почестей. Весной 1954 года в кубковом матче с «Локомотивом» я получил тяжелую травму и вынужден был закончить играть в футбол, но всегда продолжал ходить на футбольные матчи, интересоваться делами родной команды, болеть за нее.
— Тяжело было перестраиваться на новую работу?
— В органы госбезопасности я пришел работать как специалист по строительству в 1951 году. Приходилось совмещать свою работу с футболом, а с лета 1954 года я полностью занимался своими прямыми обязанностями. Строил здания для наших сотрудников: поликлинику, котельные, общежитие, ремонтировал небольшие жилые дома. Такая работа приносила радость и удовлетворение. В этом плане я счастливый человек.
