Федулов и Брыкин. Два гиганта алтайского футбола 60-х, два огромных таланта! Их всегда любили сравнивать: кто лучше?
Ну как можно сравнивать Лемешева и Отса, Козловского и Шаляпина на сцене? У всех огромный талант, великое множество поклонников, на их выступлениях — постоянные аншлаги!
Так и Федулов с Брыкиным — совершенно разные по манере игры футболисты. И в жизни они были непохожими абсолютно!
Они не были закадычными друзьями, но самые лучшие свои годы и лучшие матчи провели вместе, в одной связке. Всегда уважительно относились к несомненному таланту и авторитету друг друга. Они были партнерами по игре и соперниками в хорошем смысле этого слова.
Ревновали ли они к успехам друг друга? Нет. Они были для этого слишком умны. А честолюбие? Этого качества у обоих было с избытком.
Федулов был абсолютно режимным футболистом и не понимал тех, кто пропивал свой футбольный талант. Он всегда делал свое дело честно и не имел ни малейшей провинности перед тренером или коллективом.
Поэтому почти каждый год избирался капитаном команды «Темп»: в 1960, 1962, 1963, 1964 годах. Первым из барнаульцев в 1960 году вошел в список 33 лучших футболистов РСФСР, забив за «Темп» в тот год 15 мячей!
К слову сказать, в тот год и образовался тандем Федулов-Брыкин. Так вот, дебютант «Темпа» Борис Брыкин своей игрой произвел настоящий фурор, став сразу же лучшим бомбардиром зоны, забив 22 гола! Но в список 33 лучших его почему-то не включили.
В 1961 году обоих пригласили в Высшую лигу: Федулова — в Минск, Брыкина — в Вильнюс. Но без Барнаула они себя не мыслили и вскоре вернулись назад в «Темп», который к тому моменту сполз на самое глубокое дно футбольного ущелья Дальневосточной зоны.
Возвращение тандема в тот год прошло триумфально, и «Темп» сумел подняться на четвертое место. Федулов забил три мяча, а Брыкин — 14! Затем обоих взяли в сборную РСФСР, где они были главной ударной силой.
В конце сезона 1963 года Федулову первому из барнаульцев было присвоено высокое звание мастера спорта СССР по футболу, а перед началом 1964 года такое же звание было присвоено и Брыкину.
За девять лет выступлений в «Темпе» Борис восемь (!) раз становился лучшим бомбардиром своей команды и лишь в 1968 году, уже на сходе, уступил это звание самого результативного игрока команды Вячеславу Чистополову.
Анатолий Федулов, обладавший всеми качествами бомбардира, за всю карьеру забил 105 голов! Такого рубежа смогли достичь лишь единицы!
Анатолий Федулов скончался в немецком Касселе 22 декабря 2004 года в возрасте 68 лет. Поговорить о нем я попросил его партнера и соперника по результативности Бориса Брыкина, забившего за свою карьеру 168 голов!
— Борис Владимирович, когда вы познакомились с Федуловым?
— Мы были знакомы с ним с детства: он жил на ВРЗ, а я — на Жил¬площадке. Играли за уличные команды, а затем нас брали за юношескую сборную города, в «Динамо», где я играл нападающим, а Толя — правым крайним защитником. Он был высоким и нападающим соперников обыграть его было трудно.
Позицию в обороне он выбирал правильную, не «нырял», а удар у него всегда был сильным, с обеих ног. Но предпочитал бить все-таки с левой.
И со временем его заметили и стали ставить левым инсайдом, под десятым номером, за ВРЗ. Я же играл за «Красное знамя», а с 1954 года — в «Спартаке».
— Борис Владимирович, помните ли вы своего отца?
— Владимир Петрович Брыкин приехал в Барнаул в начале 30-х годов из Иваново молодым специалистом на строительство меланжевого комбината. Он 1910 года рождения, окончил в Иваново текстильный техникум и приехал вместе с большой группой ивановцев. Женился на барнаульской девушке — на моей маме.
В 1935 году родился я, а в 1938 году — мой брат Анатолий. Жили мы на Жилплощадке в 72-квартирном доме по Рыночному проезду, где рядом была103-я школа — деревянное здание, которое затем было отдано музыкальной школе.
Отца я не помню, в памяти остался лишь его силуэт. Спортом он не занимался, но по рассказам нашего соседа и его товарища — Бориса Ивановича Гусева, был лидером коллектива.
Когда началась война, отец ушел на фронт и в 1942 году погиб. Мать воспитывала нас одна. Жили мы в большом доме № 18 на Калинина. Гоняли в послевоенные годы мяч с утра и до вечера, а если мяча не было, то играли в «войну».
Любимый финт
— Какой в молодости у вас был любимый финт?
— Был такой «детский» финт: с одной стороны я пробрасываю мяч вдоль игрока, а с другой его стороны, уже догоняя, подбираю мяч. Этим финтом я иногда пользовался даже в сборной РСФСР в матчах с московским «Торпедо», когда я забил гол Анзору Кавазашвили в дальний угол ворот, и в товарище¬ской игре с олимпийской сборной Японии. А вообще я впервые его эффективно применил против команды Иркутска на Первенстве РСФСР 1954 года, когда играл за барнаульский «Спартак». Самое главное — чувствовать момент, когда применять финт, и делать его всегда в движении на соперника.
— Кто вам больше всего запомнился по игре в сборной РСФСР?
— Сергей Охремчук из свердловского «Уралмаша» и вратарь из саратовского «Сокола» Лев Кудасов.
Глазами болельщика
— Федулов уже в то время выделялся своими пробивными качествами, нацеленностью на ворота. В 1955 году его взяли играть за «Динамо», а в 1956 году оставили служить здесь в летном училище, и он играл за «Красное знамя» вместе с моим братом — Анатолием.
В 1957 году, когда я демобилизовался из армии, ходил смотреть, как они играют. Федулов играл центральным нападающим и все играли на него, забивал он очень много. Хотя команда была очень молодой, он заметно выделялся, был лидером, и на следующий, 1958-й год его перевели в «Урожай».
— Вы ведь смотрели игру «Урожая»?
— Конечно, там играли лучшие наши футболисты. Тактики особой тогда у команды не было. Например, мне очень не нравилось, как играл Виктор Чучаней на месте центрального защитника: бросал свою зону обороны и убегал на левый край и там «возился» с мячом. «Оголял» свою зону. В общем, проблем много было.
А когда в 1958 году в «Урожай» взяли играть Федулова, то мне сначала он совсем не понравился.
Как-то все у него коряво получалось, и атака практически завершалась на нем. Много у него было технического брака. И по игровому мышлению он был не гибким, а прямолинейным. Играл он в паре с Владимиром Крушняковым, который тоже по манере игры особой техникой и гибкостью мышления не выделялся.
У Крушнякова был более точным удар, поэтому он и забивал больше, но в пас играть не любил, все старался забить сам, с любого положения. Если бил в одно касание, то, бывало, и забивал. Но если останавливал мяч, то уже был не опасен: бить ему не давали, а большой техникой, чтобы обыграть защитника, он не обладал. Тем не менее каждый год Крушняков забивал много.
— Значит, Федулов в 1958-1959 годах был в «тени» Крушнякова?
— Они оба были в «тени». Правда, Федулов в игре прогрессировал, а Крушняков так и играл в «свою игру». Видимо, поэтому его Фомичев и «отцепил» из команды. Федулов же пообтесался, физически окреп, стал лучше работать с мячом, на команду.
Он мог протаранить сходу оборону соперника, если ему позволяли разбежаться. Дистанционная скорость у него была приличной, и поэтому зимой Толя с успехом играл в хоккей с шайбой в классе «Б» и в хоккей с мячом за «Динамо».
Я на коньках катался хуже его и поэтому играл в шайбу в защите. У меня дистанционная скорость тоже была хорошей, и однажды на сборах я не уступил лидеру московского «Спартака» Рейнгольду, пробежав 100 метров за 11,5! Но у него стартовая скорость была просто сумасшедшей и здесь ему не было равных.
У нас с Федуловым стартовая скорость была недостаточной и над ней мы работали. Но подтянуть ее до высокого уровня я так и не смог.
— На уровне класса «Б» вам ее было достаточно?
— Конечно. Мне нужно было разбежаться, тогда на скорости с мячом я мог проскочить мимо любого защитника. Сейчас этого делать не дают: играют очень «грязно», хватают и цепляют, толкают и блокируют. Поэтому результативность не очень высока.
Зато у Федулова был такой удар, что и сейчас в Премьер-лиге он был бы отмечен. Удар — это его особенность. В пас Анатолий со своим левым хавом взаимодействовал довольно часто и за счет паса выходил на ударную позицию. Со мной у него было хорошее взаимопонимание и через «обратный» пас он иногда забивал из-под меня в одно касание.
— Говорят, что под вас с Федуловым Фомичев создал специальную тактическую схему?
— После чемпионата мира 1958 года все команды перешли с «дубль-вэ» на «бразильскую систему»: 4-2-4. На сборах в Кисловодске мы увидели эту систему в исполнении команды Серпухова. Как по нотам! Мы тогда еще подумали: «Как с такой хорошей командой нам справиться?»
Вышли мы с ними на контрольную игру. Они играют в два центральных защитника: один против меня, другой — против Федулова. Поначалу было непривычно: все команды играли в три защитника, и мы их обычно с Федуловым «разрывали», а тут нас «повязали».
Тогда мы стали играть по системе 4-4-2. Крайние полузащитники при такой системе должны быть очень быстрыми и играть еще как крайние нападающие.
— Как вам удалось в первый же год стать лучшим бомбардиром не только своей команды, но и всей зоны?
— На все передачи я старался откликаться. Мне очень хотелось проявить себя, помочь команде «Темп». Я бежал «по мячу» даже тогда, когда, казалось, что я делаю это напрасно. И были случаи, что соперник ошибался, когда я его прессинговал, и терял мяч. Этого я всегда и ждал. Поэтому, наверное, и забивал часто.
Памятный дебют
— Помните свой первый гол?
— Конечно. Во Владивостоке, когда почувствовал, что Евгений Ларин обыграет своего защитника на фланге, и тут же я сделал рывок в центр штрафной площади и «щечкой» замкнул прострел в пустые ворота. Классическое завершение фланговой атаки! Это была первая игра «Темпа» в классе «Б» на выезде и первая его победа — 3:2. Все три гола забил я. Вот таким получился мой дебют.
— Как сказывались ваши взаимоотношения с Федуловым?
— Он покровительствовал, всячески помогал становлению моей игры в новом для меня коллективе. Не было никакой заносчивости, что он уже два года играл в команде, а я только начинаю.
Все понимали, что я не по своей воле пропустил эти три года — помешала травма. А так бы Фомичев еще в 1957 году взял меня в свою команду. Именно он подсмотрел меня на «Красном знамени» в 1954 году и взял в свою команду «Спартак», но через год я ушел в армию.
Федулов сразу же старался дать понять, что все ждут от меня уверенной игры, и снабжал передачами, ободрял, подсказывал. Он хорошо откликался на мои действия. Ярким моментом был его гол в ворота Алексея Хомича в 1963 году, когда к нам приезжали ветераны советского футбола. Я выдал пас в правую часть свободной зоны, и он сходу ударил правой ногой в дальний левый угол восточных ворот. Таких моментов мы с ним создавали много. Особых домашних заготовок у нас с ним не было, но мы по ходу игры импровизировали.
— Какой главный недостаток был в игре Федулова?
— Он не любил плотной опеки и это выводило его из себя. Он уходил со своего места, и у нас ухудшалось взаимодействие.
У Толи проблемы были с техникой. И когда мы врозь выезжали в сборную РСФСР, то ребята там удивлялись: «Как он у вас играет?»
Видимо, Толя решил подстроиться под их игру, начал «разводить», «убирать мяч под себя», пытаться «вести игру»… Но это надо уметь делать. Он это понял и стал играть более просто.
— Были ли доверительные беседы между вами и Федуловым?
— Нет. Он держался особняком, на расстоянии. Особых бесед я с ним не вел, стеснялся его из-за своих «нарушений режима». Он никогда в этих «посиделках» не участвовал и в этом деле нас тихо презирал: как живой укор. Был образцом спортивного режима.
Правда, когда поработал в уголовном розыске в 1965 году, свое отношение к нам изменил. Там — говорил, пьют стаканами, когда стресс снимают: их, выходит, тоже не понимал.
После игры обычно Сидоров, Акузин, Родников и я собирались у моего тестя на даче. Теща готовила ужин, а мы выпивали по бутылке пива, затем по 2-3 стопки водки и хорошо кушали. Затем живо обсуждали игру. Никаких «продолжений» не было. Все разъезжались по домам.
В другие дни существовал «сухой закон», а на выезде вообще не праздновали побед, потому как Василий Сергеевич сразу же отчислял таких «победителей» из команды и отправлял поездом домой.
Это считалось позором, и никто не рисковал. Но такие случаи были.
— Какое влияние на Фомичева могли иметь ведущие игроки?
Все решал Фомичев. Однажды на сборах в Кисловодске на общем собрании команды все футболисты проголосовали за меня и избрали капитаном. Но Василий Сергеевич это решение отменил и назначил капитаном команды Федулова. Дескать, его в профкоме знают, он умеет найти подход к людям, будет хлопотать для игроков. А дело Брыкина — играть и забивать голы.
И отдыхать мне не приходилось. Тренер всегда ставил меня в основной состав. К сожалению, я не всегда мог играть в полную силу, были и травмы, причем очень болезненные. Так в решающих матчах в Саратове в финальной пульке в 1963 году я играл с травмой паха. Сезон был очень напряженным, мы реально претендовали на первое место, но нас с Федуловым вызвали в сборную РСФСР и «Темп» без нас проиграл в Чите — 1:4.
Затем была гонка с омским «Иртышом», и мы ее досрочно выиграли. Сначала взяли очки в Красноярске — 3:0, затем в Иркутске — 2:0 и последние две игры в Томске и Омске уже ничего не решали. В Омск мне даже разрешили не ездить: пах на ноге был синим! Полностью восстановиться я так и не сумел и финальный турнир в Саратове провел не в полную силу, мог бы лучше. Но судьи нам не дали сыграть, «плавили».
Тогда в 1963 и 1964 годах мы дважды с омичами выходили в финальные пульки и играли в разных подгруппах. Оба раза ни они, ни мы не проходили выше третьего места. Омичи тогда говорили: «Нам бы ваше нападение и мы бы вышли в класс «А». В этом доля истины была — защита у них была лучше нашей.
— Но тандем Брыкин — Федулов и в пульках себя зарекомендовал?
— Нас знали все команды. Но в 1963 году в Саратове мы с «Федей» забили по два гола: это все, что смог тогда «Темп». А в 1964 году наша команда в Грозном и Махачкале забила уже девять мячей! Из них Федулов забил четыре и два — я. Забил бы еще несколько, но судьи не давали. Убегаю со своей половины поля, чтобы офсайда не было — все равно флаг поднимают. Там беспредел был.
Неизученная тема
— Как соперники воспринимали вашу связку?
— Они досконально разбирали нашу игру. С самого начала к Федулову прикрепляли персонального сторожа, со мной тоже кто-то бегал, мешал. Но «персоналка» — это самое простое для меня. Я из центра убегал на край, мой «сторож» — туда же. Я прибегал к Федулову со своим защитником, освобождал зону для Перевозчикова или еще для кого-нибудь. Запутывали мы своих «сторожей» сильно: они даже не понимали, для чего мы бежим именно туда.
А на выезде еще проще было: Федулов уходил в глубину поля вместе со своим опекуном, а я оставался ближе к средней линии поля и за счет своей хорошей дистанционной скорости имел большое преимущество над защитниками. Постоянно убегал от них. Стоило только кому-либо из наших забросить мяч на чужую половину поля, как я тут же стартовал со своей половины поля и убегал.
Пока защитники развернутся, я уже «первый на мяче». Выходил один на один и не бил, как это делал часто Крушняков, а «протыкал» мяч мимо вратаря, чувствуя момент завершения, под «опорную» ногу вратаря. Таких голов я забил очень много.
— А как с завершением атаки было у Федулова?
— Он в отличие от Крушнякова с вратарем не сближался, но завершал атаку так же — ударом. Забивал он достаточно много, был результативен. Такой игрок команде был очень нужен. Любая команда хотела бы иметь такого игрока.
— А два таких, как Федулов и Брыкин, это уже роскошь?
— Конечно. Мы же оба — высокие, быстрые, с ударом с любой ноги. 50 лет прошло, а нас помнят до сих пор. Это очень приятно. Но недостатки у нас, конечно же, были. Оба слабо играли головой и так, как играли головой позднее Окунев или Кобзев, мы не умели и не могли.
Из «Темпа» в игре головой можно отметить разве что Сидорова и Скориченко.
Всем ребятам пример
Анатолия Федулова в команде очень уважали и футболисты, и начальство. Он со всех сторон был положительным, примером для всех. Был членом КПСС, что среди футболистов было редкостью. Правда, покуривал.
Он всегда доказывал отношением к делу свою любовь к футболу и преданность команде. Глядя на него, нельзя было играть абы как.
Он сразу включался в работу и пахал от первой до последней минуты. В единоборствах за мяч был неуступчив, порой грубоват, мог и локтем двинуть, но это его особенности игры. Вратари его боялись, он не сворачивал, шел за мячом до конца.
Ярко иллюстрирует его игру гол в ворота «Трудовых резервов» из Курска в финальном турнире в 1964 году в Махачкале. После моего паса Федулов убежал с мячом один на один с вратарем. Сильно ударил, но вратарь отбил, однако мяч отскочил на линию ворот, где Анатолий его догнал и мощным ударом с острого угла послал мяч над головой вратаря в сетку ворот. Захочешь — не сделаешь, а он попал!
— Какие чувства вас охватывали в такие секунды?
— В такие секунды я отдавал себе отчет, что Федулов велик и великолепен. Такие голы мог забивать только он! Я удивлялся! Как можно забить, как забивал он? Он кемеровскому вратарю Анатолию Симовичу забил в ближний угол, что тот даже не успел руки поднять! А вратарь считался одним из лучших!
В Томске Анатолий забил гол почти с 40 метров, с боковой линии! Я в жизни такие голы не забивал! Томичи так расстроились, что всей командой бросились отыгрываться. Наши защитники отбивались как могли. А я в контратаках три раза убежал и забил три гола, да Жора Засименко еще три — 7:0 получилось! Вот что значит вовремя забитый гол Федуловым!
Удар-то у него пушечным был, мячом с ног сбивал. В голову защитнику попадает — рикошет — мяч в воротах! Редчайшие голы забивал. Как, например, в ворота Хабаровска на нашем стадионе с боковой линии, чуть ли не от нашей скамейки запасных в западные ворота. Мы тогда выиграли 3:2.
Кстати, хабаровчанам и я один гол забил в последнем матче сезона из центрального круга. Заметил, что вратарь вышел из ворот, и подсек мяч над ним. Это был последний гол сезона 1961 года.
Запомнились мне еще два чудесных гола Володи Ложкова: один в Барнауле он забил в падении через себя «ножницами», а другой в Ашхабаде с левого фланга — мяч срезался и в дальний угол ворот залетел, хотя я ожидал от Володи прострельной передачи.
Другая половина команды
— Что не хватало нашей команде, чтобы играть еще лучше?
— Надежного вратаря. Караваев, конечно, в «Темпе» играл хорошо, но мог еще лучше, если бы не зазнавался. После стажировки в московском «Торпедо» его было не узнать. Он уже так не тренировался, как раньше. Играл по настроению, стал заносчив. Хотя лучше у нас вратаря, чем он, все равно не было.
В 1962 году его в армию призвали, и мы постепенно упустили лидерство. А в 1963 и 1964 годах стали чемпионами без него. Борис сам упустил много шансов стать мастером спорта, хотя был достоин.
А вообще в «Темпе» все футболисты были преданными спорту. Сейчас вспоминаю Игоря Яблонского. Как он переживал, что ему нужно было пройти медкомиссию! Со здоровьем у него были проблемы, но он очень хотел играть. И играл здорово.
У Акузина была великолепная скорость, у Каменева — понимание игры, точный и свое¬временный пас. Мне с ним легче было играть, чем, допустим, позднее с Чистополовым, хотя он и забивал больше, чем другие нападающие. Но взаимодействие с ним было сложным: я набираю скорость и жду паса, он начинает обыгрывать защитника; я сбрасываю скорость, чтобы не забежать в офсайд, а он отдает пас.
Психология
— Вы старались найти себе свободные зоны для атаки?
— Нет. Я старался играть ближе к защитникам, держать их в напряжении и использовать их ошибки.
— Что мешает футболисту играть стабильно?
— Психология. В «Темпе» играл полузащитник Александр Немировский, который лучше играл на выезде, чем дома. «Поймал» комплекс после того, как его игру освистали наши болельщики. Так и не смог перестроиться. А игрок был хороший.
У меня подобное было в барнаульском «Спартаке» в 1954 году, в который меня — пацана — взял Фомичев. Рядом играли Леонид Алехин, Алексей Каркавин, Володя Чернов… Серьезные игроки по тем временам, ошибок мне не прощали, кричали. И все!
Я стал бояться ошибиться. Перестал мяч контролировать. Стал от него избавляться, лишь бы не я был «крайним», лишь бы на меня не кричали. Стал мяч «подсовывать» ближнему партнеру и «потерялся» на поле, стал заурядным игрочишкой. Так, сколько после этого Фомичев со мной разговаривал, чтобы я снова поверил в себя, стал играть увереннее.
Сила коллектива
— С кем надежнее всего было играть в обороне?
— С Александром Сидоровым. В алтайском футболе он был недооцененным игроком, заслуживал больших почестей. Но у нас в то время в газетах как было: кто голы забивает, тот и герой. А защитникам мало внимания в газетах уделялось. Но Саша играл и в сборной РСФСР, стал третьим, после Федулова и меня, мастером спорта на Алтае. Надежный и техничный был защитник, да и в полузащите играл хорошо. Угловые здорово подавал. Но лучше всех подавал от флажка Николай Перевозчиков, технарь! Мозг команды. Очень помог, когда пришел в «Темп» из команды «Алтайтрансстроя». Всю игру вел. Отличными игроками были и Юра Имаев, Стас Хворов, Андрей Кучинский.
«Темп» всегда был силен коллективом. Нашу команду уважали, и особая заслуга в этом была нашего тренера Василия Сергеевича Фомичева, создавшего самобытный коллектив из доморощенных воспитанников. Были и иногородние, но умелые футболисты с хорошими бойцовскими качествами: Александр Сидоров, Евгений Ларин, Вячеслав Чистополов, Владимир Алдин, Владимир Ложков, Николай Перевозчиков, Владимир Маркин… Почти все они навсегда остались в Барнауле, связав с ним свою судьбу.
— С чем вы связываете долговечность тандема?
— Любовью к Барнаулу. Федулов и я всегда хотели играть в «Темпе», в своем городе. Сейчас так не бывает, чтобы два нападающих в одной связке отыграли с десяток лет. Просто произошел уникальный случай. Приятно, что нас до сих пор вспоминают.
