В это трудно поверить, но это действительно так: трагически ушел из жизни один из самых ярких тренеров алтайского хоккея Сергей Геннадьевич Залипятских. Вместе с главным тренером Сергеем Викторовичем Гостевым он за два года своей работы дважды приводил нашу команду к высоким хоккейным наградам. Тренер Залипятских обладал очень важным качеством тренера-профессионала: он не только мог рассказать хоккеистам, как надо выполнять тот или иной технический прием, но мог и показать наглядно. Это интервью было сделано для болельщиков в конце хоккейного сезона, и как оказалось, оно стало для Сергея Геннадьевича последним.
Сергей Геннадьевич Залипятских.
Родился 19 июня 1964 года в Алтайском крае. Мастер спорта СССР (1987 г.). Воспитанник усть-каменогорского «Торпедо» (тренер Олег Павлович Домрачев). Играл в командах мастеров: «Торпедо» (Усть-Каменогорск, 1981-1987), «Автомобилист» (Караганда, 1987-1992), «Металлург» (Магнитогорск, 1992-1994), «Торпедо» (Нижний Новгород, 1994-1995), «Заполярник» (Норильск, 1995-1996), «ХК «Липецк» (1996-1998), «Химик» (Воскресенск, 1998-1999). Чемпион России 1998 года в составе ХК «Липецк». Работал тренером в ДЮСШ «Алтай-Торпедо» (Усть-Каменогорск), и СДЮШОР (Усть-Каменогорск) с 1999 года по 2007 год. Старший тренер «Алтая» (Барнаул) с 2007 года. Вместе с командой два года подряд завоевывал медали: в 2008 году — бронзовые, в 2009 году — золотые. Трагически ушел из жизни 11 июля 2009 года.
— Какие у вас достижения были в юношеском возрасте?
— Считаю, что особых достижений не было.
— Из вашего возраста кто-то затем играл в командах мастеров?
— Серьезно связали свою жизнь с хоккеем только двое — Гостев и я. В то время никаких возрастных цензов не было, в командах играли настоящие мастера, и пробиваться в «Торпедо» нужно было самому. Для этого надо было показывать свое мастерство и желание учиться хоккею. Правда, на адаптацию времени много не давали. Сумеешь показать, что ты лучше кого-то — оставят, а нет — выходит, что напрасно посвятил свою молодость хоккею. Ищешь себе команду сам.
А в тот период времени, как раз, в команду вернулись такие известные хоккеисты, как Борис Александров и Владимир Локотко. С одной стороны, казалось бы, и хорошо, есть у кого учиться, а с другой — мест в составе стало еще меньше.
Коллектив был тогда очень хорошим, не было такого, как сейчас во многих командах, когда один «премьер» диктует свои условия: я самый лучший, поэтому платите мне вот столько, а где вы это возьмете — меня не интересует, и все остальные в команде меня тоже не интересуют. Слава богу, что в «Алтае» такого нет.
На льду должны быть все равны. Да, на скамейке на молодых больше «отвязывались», «спускали пар». Но тогда в «Торпедо» были такие мастера, как Александров, Кузнецов, Могильников, Стрельчук, которые в Первой лиге забивали за сезон по 50 шайб и больше. А были ведь еще и такие, как Соловьев, Небольсин, Новоженин, Чечель, Локотко, Горев, Набоков, которые тоже были заметными игроками и многое умели показать и научить.
Вратарь Виктор Набоков, отец вратаря «Сан-Хосе» Евгения Набокова (1975 года рождения), постоянно подсказывал нам, защитникам, как действовать в той или иной ситуации. С ним не выдерживал конкуренцию в то время ни один вратарь и поэтому уже вскоре такие молодые наши вратари, как Александр Дмитриев и Сергей Храмцов, уехали друг за другом в Омск.
— А с кем вам приходилось играть в одной паре?
— Мне, считаю, повезло, что я играл в паре с таким великим защитником, как Владимир Локотко. Он был мастером спорта международного класса, на 10 лет старше меня. Поиграл за ЦСКА, «Крылья Советов», СКА, «Спартак» и «Химик». Один из самых габаритных защитников в Высшей лиге. Высокий, мощного телосложения. Обладал страшной силы броском. У него я и учился бросать шайбу. В игре, если я ошибался, он меня подстраховывал. Бывало, что он ложился под шайбу, хотя играл без нагрудника). Как после этого я должен был играть? Естественно, что старался очень.
— «Молодым» тогда тяжело было?
— Пять лет был «молодым», ведь приток молодых хоккеистов в команду был незначительным. Пока не стал приносить результат команде, так и считался «молодым».
— Не хотелось, чтобы за вас «молодые» потом таскали клюшки?
— Нет, мне самому не трудно было. И когда уже перешел в Караганду, то старался обходить все эти моменты. Там свой коллектив, свои законы и традиции, и добавлять что-то от себя, кроме как играть на пользу команде, не считал нужным. Все делал за себя сам.
— Хотелось бы услышать от вас подробнее об Александрове и Локотко, что они умели делать такого, что не могли другие?
— Талант плюс трудолюбие зажигают звезду. Это о них сказано. Александров играл под «неудобную» руку, был «праворуким» нападающим, маневренным, хитрым. Хорошо владел коньками и клюшкой. Ему позволялось не возвращаться в оборону, тогда еще играли с «фасной линией» (пас через две линии вперед считалось положением «вне игры». — Прим. ВЛ). Редко он участвовал в обороне, но если ему создавали или он создавал два-три момента за игру, он их использовал максимально. Очень редко он уходил с поля без гола. Большую роль в его звене играл Андрей Соловьев, который снабжал передачами не только Александрова, но и Игоря Кузнецова, обладавшего выдающимися скоростными качествами. И не только. Кузнецов забивал почти столько же. Вдвоем они забивали львиную долю всех шайб команды. Александров мог и сам хороший пас сделать, но в окончании атаки был бесподобен. «Показывал» одно, а делал совершенно другое, и у него обыгрыш был настолько разнообразен, что на тренировках играя против него, я не мог определить — как он будет меня обыгрывать? Хотя играл против него ежедневно в течение 3-4 лет. Он на мне свое мастерство «оттачивал», я пытался как-то ему помешать. Отобрать шайбу у него было непросто. Он был настолько нестандартен, что не только защитник, но и он сам не знал, до последнего момента, как он будет его обыгрывать. У него настолько все было «отточено» в технике владения шайбой, что он играл уже на подсознательном уровне. Просто получал удовольствие от игры. Это редкий дар, настоящее хоккейное счастье.
— А Владимир Локотко?
— Это тоже знаковая фигура «Торпедо». Я не понимаю такого термина, как«тафгай». В моем понимании это люди, которые устраивают на льду «скоморошьи бои», чтобы таким образом увеличивать посещаемость хоккейных матчей. Это там в Америке, в НХП. А нам-то это зачем? Если команда играет и в ней есть на кого посмотреть, то и так будет полный зал!
Владимир Локотко был «старшим» на льду, следящим за тем, чтобы не обижали его товарищей по команде. Он был настоящим защитником молодых. Хоккей — это не игра без правил, а соревнование — кто кого обыграет, кто кого передумает.
Когда играешь рядом с таким серьезным партнером, то невозможно играть плохо, безответственно. Из «кожи лезешь», чтобы показать, что ты тоже чего-то стоишь, тоже какую-то пользу команде несешь.
— Какую главную заповедь в хоккее вы получили от своего тренера?
— Не обращать внимания на имена и их заслуги, а стараться противопоставить свое мастерство противнику. Конечно, я подсматривал за передачами того же Фетисова, и к 30 годам, считаю, уже вполне мог отдать длинный и точный пас с отрывам шайбы от борта на полной скорости. Это сейчас импортные хоккейные коробки с гладкими бортами без сучков, а тогда были трудности: надо было, чтобы шайба отскочила от борта именно так, как хотелось — удобно, затем просчитать варианты: куда мой нападающий откроется, перекроют его, успеют — не успеют. Когда добиваешься желаемого результата, то кажется, что все это очень просто.
— Это называется — опыт.
— Да. А когда над этим начинаешь работать, то кажется, что никогда этого не добьешься. У молодежи основная трудность в том, что они боятся этих трудностей. Считаю, что отсюда и идут проблемы российского хоккея.
Ведущие клубы требуют от школы результат, а чтобы дать в детском возрасте результат, требуется форсировать подготовку детей. Не учить их, а натаскивать. Может быть есть среди них и будущие звезды мирового хоккея, но сегодня они еще не умеют кататься, их этому нужно учить. Времени для этого у тренера нет, ему надо давать результат. Поэтому он ставит на игру тех, кто сегодня лучше и быстрее катается. Отсюда и наш российский хоккей перерождается в североамериканский, от которого специалисты НХЛ уже сами уходят. Они поняли, что хоккей 70-80-х годов в исполнении советских команд гораздо эффектнее, а значит, и зрелищнее. И самим хоккеистам в него интереснее играть. Современный хоккей более интенсивный, но и более бестолковый. Научились бегать, но игроков в КХЛ сейчас наберется хороших на одну команду. Самые лучшие уже уехали в Америку. Остальные тоже хотят уехать, но играют в 24 командах КХЛ. Это количество команд в СССР играло в Высшей и Первой лигах. Сейчас все вместе.
Нам раньше говорили, что такой-то игрок должен делать в одной ситуации одно, в другой -другое, а как — сам определяйся. Сейчас же говорят: ты должен пробежать здесь, прибежать вот сюда и отсюда бросить… Рисуют даже фломастером на макете, кто и куда должен бежать. Скоро хоккеисты сами не в состоянии будут принимать игровые решения без подсказки. Игра сейчас в понятии тренеров состоит из комплекса задач. Перестраиваясь на американский манер, наши специалисты теряют не только самобытность, но и квалификацию, что ведет к потере работы. А на их места приходят иностранцы, и не лучше, а даже хуже наших. Которые не знают наших традиций, языка, но едут из-за денег.
— Почему вы ушли из усть-каменогорского «Торпедо»?
— Началось обновление коллектива, подходила новая плеяда молодых талантливых игроков. Видимо, по мнению тренеров, они были более талантливы, чем я. Пришлось уйти в карагандинскую команду. По деньгам я практически ничего не терял. В советское время условия в лиге были примерно одинаковыми. В «Торпедо» я получал зарплату в 180 рублей и премиальные за победу от 20 до 60 рублей. Это копейки в сравнении с тем, что сейчас получают хоккеисты в КХЛ.
В Караганде я играл пять лет, были случаи, когда мы выигрывали даже в Усть-Каменогорске у «Торпедо». Наша команда с переменным успехом выступала в Первой лиге, но когда стали уходить из нее такие лидеры, как Могильников, то вслед за ним в магнитогорский «Металлург» ушел и я.
— Команда в тот период времени только вышла в Первую лигу?
— Уже закрепилась в ней и продолжала свое восхождение. Бессменным тренером был Валерий Викторович Постников, который и создал эту команду с нуля. Без него в Магнитогорске ничего бы не было. Ежегодно у команды улучшались условия, в нее хотели попасть многие. Постников говорил: «Я вам сначала должен дать что-то, а затем за это я уже смогу спросить».
Поэтому, когда я приехал в Магнитогорск и только написал заявление на прием в команду и не провел в ней ни одной тренировки, я получил подъемные в размере моего годового оклада в Караганде и автомашину, за которую через два года я должен был вернуть только 50% ее стоимости.
— Как вам там игралось?
— Очень хорошо. Мы сразу же стали играть в МХП и в 1992-1993 годах, в первый сезон существования МХП, мы в плей-офф обыграли московский «Спартак», но в четвертьфинале уступили в двух матчах в одну шайбу «Трактору». А на следующий год мы были в чемпионате МХЛ пятыми вслед за «Ладой», «Динамо», «Трактором» и «Салаватом Юла-евым», но в Кубке МХЛ выбыли уже на первой стадии в двух матчах с питерским СКА. Оба матча мы проиграли в овертаймах.
После того как у меня двухгодичный контракт закончился, я ушел в нижегородское «Торпедо».
— Чем-то отличались там требования тренеров?
— Там тренерами работали Юрий Федоров и Михаил Варнаков. Мы заняли четвертое место в Западной зоне вслед за Ярославлем, «Крыльями» и московским «Динамо». В плей-офф прошли в трех матчах «Трактор» и проиграли «Ладе» оба матча, которая стала второй. Требования были у тренеров лично ко мне одни — чаще бросать по воротам, я и бросал.
— Как вы относились в то время к нагрузкам на тренировках?
— Если их сравнивать с нынешними, то они покажутся сегодняшним хоккеистам запредельными. Но я тогда об этом не думал, знал, что все пригодится в сезоне. Штанга мне давалась тяжелее всего, пытался выполнять все, «корячился», смеялись надо мной, но я «выжил», стал в 23 года мастером спорта СССР (после этого уехал в Караганду, где кроме него мастером спорта был только Могильников. — Прим. В.Л.).
— Когда вы уехали из Магнитогорска, то «Металлург» взял бронзовые медали. Не жалеете?
— Меня приучили с детства никому не завидовать и не жалеть ни о чем. Я благодарен тренеру Постникову за то, что он сделал для меня. Иногда он делал для ребят даже больше, чем обещал. До него в советском хоккее был, наверное, только один человек, который делал подобное — Василий Сталин в своей команде ВВС. Поэтому Валерий Постников по-своему велик. Всю свою жизнь он посвятил хоккею и сейчас работает успешно.
— А если после игровой карьеры хоккеисту не удается остаться работать в хоккее, а больше он ничего не умеет?
— Большая вероятность, что такой человек не сможет приспособиться к современной жизни, а ведь чтобы прокормить свою семью, нужны серьезные деньги. Не секрет, что если еще и дома нет надежного тыла, и жена не понимает: за кого она вышла замуж, а желает от мужа получать только деньги, то в лучшем случае его ждет алкоголизм.
— А в Норильск вы поехали играть из интереса, экзотики захотелось?
— Поезда туда не ходят, «только самолетом можно долететь». Но там уже был усть-каменогорский тренер Виктор Семыкин. Меня бы взяли и в усть-каменогорское «Торпедо», но в тот период времени там было безденежье и я по протекции Эдуарда Полякова, нападающего «Заполярника» и тоже усть-каме-ногорца, поехал в Норильск. Нижний Новгород за меня запросил 10000 долларов, по тем временам огромные деньги, и Семыкин решил этот вопрос. «Выкупил» меня. Тогда за эти деньги можно было купить две квартиры.
Коллектив был играющий, но в плей-офф мы проиграли в финале Хабаровску.
— И вы уехали в Липецк?
— Из Норильска туда уехали восемь человек. Нас там называли «бригадой шабашников». Но главное, считаю, ни как нас называли, а как мы играли. Заняли тогда в Западной зоне Высшей лиги второе место вслед за ЦСКА А вот на следующий год завоевали первое место и все, кто не был мастерами спорта, получили это звание. В том числе и Андрей Цыба, который играл в Барнауле. Тренером у нас был Виктор Семыкин.
Мы вышли в Суперлигу, но у меня были проблемы со здоровьем: болела спина и был разрыв связок коленного сустава. Я еще попробовал свои силы в Воскресенске, но без предсезонки, да еще с такими травмами, в «Химике» делать было нечего и я решил закончить играть в 34 года.
— Почему сейчас молодой хоккеист редко вырастает в большого мастера?
— Все идет от детского хоккея. Главный в хоккее — детский тренер, а он у нас в России почему-то получает меньше всех, кто работает в хоккее. И если так дальше пойдет, то в хоккей будут попадать единицы талантливых пацанов, потому как на такую зарплату звезды хоккея работать не пойдут.
— Канадская школа хоккея выше нашей?
— А откуда там школа, если до 12 лет с канадскими детьми занимаются тренеры-любители, которые, правда, получают зарплату в десять раз больше, чем наши детские тренеры. Сейчас в НХП основные роли играют не канадцы, а европейцы и наши хоккеисты. Те, с кем с детства работали целенаправленно и правильно.
Когда в НХП уехали первые наши хоккеисты Фетисов, Касатонов, Ларионов, Макаров, Могильный, Федоров, Буре и другие, то в НХП сразу сообразили, что русские в разы лучше их хоккеистов. Под наших даже команды в НХП собирали.
— Чем отличается наша команда «Алтай»?
— Очень хорошо, что в нашей команде много местных ребят, у которых здесь свои семьи. Когда все местные, то у них ответственность больше перед болельщиками, которые, бывает, высказывают свое недовольство не только игрокам, но и их родственникам. Поэтому отношение к делу в нашей команде более требовательное. Команда ежегодно улучшает свои результаты, а это главное.
